Симптом vs синтом

Вот, был понятный симптом (symptôme), а теперь что – еще и синтом
(sinthome)?

Не закатывайте глаза, лаканисты-таки знают, о чем говорят!
И в первом же абзаце 23 семинара, Лакан объясняет, почему он позволил
себе изменение орфографии в слове симптом (symptôme), и даже признается,
что подглядел этот трюк у Джойса в “Улиссе”, который по меткому
замечанию Филлипа Солера, на которого ссылается Лакан, писал по-
английски так, как будто английского языка больше не существует.
«Синтом – это древний способ написания того, что позже было записано
словом “симптом”» (с).

К чему эти фокусы с разоблачением языка? Что стоит за этой языковой
игрой?

А вот таким образом Лакану удается показать введение греческого языка
во язык французский, в самую его изначальную сердцевину (lalangue).
В каждом языке мы также можем обнаружить следы первоначальных
значений, например, в русском есть этимологическая связь между
словами: девочка-дева-дитя-доить, гноить-гнить-гнев. Что
обнаруживается в этих словах общего? Ломтик, лоскуток, ветерок живого
дыхания?

С этимологией слов наиболее удачно обращаются маленькие дети,
которые легко превращают «нелепо» в «лепо», «молоток» в «колоток»,
«пружинку» в «кружинку», а «язык» в «лизык», потому что он может
лизать. «Сплошь и рядом оказывается, что дети сочиняют такие слова,
которые уже существуют в народе («людь», «сольница», «смеяние»,
«обутка»)». Чуковский в книге «От двух до пяти» замечает, что «ребенок
бессознательно требует, чтобы в звуке был смысл, чтобы в слове был
живой, осязаемый образ; а если этого нет, ребенок сам придаст
непонятному слову желательный образ и смысл». Причем образ часто
впитывает в себя глагол или отглагольное существительное, придавая
неологизму динамику и действие: «сухарики» - «кусарики», «лопатки» –
«копатки», «елка обсвечкана», «отскарлупай мне яйцо».

Советский ученый А.А.Леонтьев (1976 г.) говорит о «субьективном
понимании знакового образа» ребенком: «совпадая со «взрослым» словом
по отнесенности к данному конкретному предмету, отличается от него по
отнесенности к социальной действительности и, что особенно важно для
нас, по субъективному содержанию». И при этом, изобретая субьективное
содержание, ребенок переизобретает язык. «Так, например, русский
ребенок именует перчатки «пальчатками» и солонку – «сольницей», не
подозревая о том, что по-чешски перчатки – палчаны, а солонка –
солничка» (из книги «От двух до пяти»).

Но вообще-то, родители и дети начинают общаться задолго до того, как
дети научаются пользоваться языком. Ребенок говорим взрослыми и
начинает говорить сам. Мимика, плач, рефлекторные жесты, хныкание,
указательный жест, хватательный жест неотделимы от речи младенца,
который произносит пока лишь несколько звуков, и которые сопутствуют
речи малыша по мере ее (речи) развития. Вот тут мы можем сказать, что в
речь вовлечено все естество ребенка, его тело. Вот тут зарождается тот
самый «лизык» (lalangue).

Итак, отношения человека с языком, живого тела с языком, наслаждение
– вот, что будет исследоваться Лаканом в 23 семинаре. И вот почему
Лакан обращает внимание на Джойса, переизобретающего английский
язык.

Маниакально переизобретающего английский язык. «Мания – вот на что
похоже последнее произведение Джойса «Поминки по Фенегану», -
отмечает Лакан.

Кондякова Анна.