Следующая клиническая секция состоится 17.11.24. Скоро анонс!
Следующая клиническая секция состоится 17.11.24. Скоро анонс!
Anish Kapoor Descent into Limbo
Le psychanalyste est-il un saint ?
Святой ли психоаналитик?
Si Joyce n'est pas « un saint homme tout simple », il n'y a pas pour autant de « Saint-en-soi » ; mettons en regard la logique qui préside à la nomination d'un saint par une Église constituée et le passage de « Télévision » où Lacan compare l'analyste et le moraliste de l'âge classique, dont il fait deux figures du saint. La nomination de saint vaut pour tous ceux qui veulent occuper la place d'« objet (a) incarné» [1]. Il n'y a pas de définition possible du saint en soi, pas plus qu'il n'y a de définition possible de l'analyste en soi. Soulignons-le. Il ne s'agit pas pour l'analyste de « faire semblant » d'objet a, comme on le dit quelquefois : l'objet a est semblant. Il s'agit à l'inverse de l'incarner, de le présenter avec suffisamment de consistance. Et pour cela il n'y a pas d'essence, mais une voie. Le désir d'en définir, d'en élaborer, d'en « fignoler », d'en affiner avec soin le canon, la voie, est ce qui vient à la place de l'essence : « À vrai dire il n'y a pas de Saint-en-soi, il n'y a que le désir d'en fignoler ce qu'on appelle la voie, voie canonique. D'où l'on ptôme à l'occasion dans la canonisation de l'Église, qui en connaît un bout à ce qu'elle s'y reconique, mais qui se f... le doigt dans l'œil dans tous les autres cas. Car il n'y a pas de voie canonique pour la sainteté, malgré le vouloir des Saints, pas de voie qui les spécifie, qui fasse des Saints une espèce. Il n'y a que la scabeaustration ; mais la castration de l'escabeau ne s'accomplit que de l'escapade. Il n'y a de Saint qu'à ne pas vouloir l'être, qu'à la sainteté d'y renoncer. »
Если Джойс — не «Святой-сам-по-себе» / «Святой-в-себе» (Saint-en-soi), то не существует и такого понятия, как «Святой-в-себе»; давайте сопоставим логику, которая руководит назначением святого официальной церковью, и отрывок из «Телевидения», в котором Лакан сравнивает аналитика и моралиста классической эпохи, из которых он делает две фигуры святого. Именование святого действительно для всех, кто хочет занять место «воплощенного объекта (а)» [1]. Нет возможного определения святого в себе, как и возможного определения аналитика в себе. Подчеркнем это. Речь идет не о том, чтобы аналитику «притвориться» (faire semblant) объектом а, как иногда говорят: объект а — это кажимость. Напротив, речь идет о том, чтобы воплотить его, представить с достаточной консистентностью. И для этого нет сущности, но есть путь. Желание определить его, разработать его, «усовершенствовать», тщательно уточнить его канон, его путь — вот что приходит на смену сущности: «По правде говоря, нет никакого «Святого-в-себе», есть только желание уточнить то, что называется путем, каноническим путем. Отсюда мы впадаем (ptôme) [дублирует вторую часть слова симптом symptôme], при случае, в канонизацию церкви, которая точно знает, как сделать из себя икону, но попадает пальцем в небо (sefourrer le doigt dans l'œil). Ибо нет канонического пути для святости, несмотря на волю Святых, нет способа, который их определяет, который делает Святых видом. Есть только скабострация (scabeaustration); но кастрация эскабо совершается только выходкой (escapade). Нет Святого, кроме как в желании им быть, кроме как в святости от нее отречься» [2].
Ainsi, pour Lacan, il n'y a pas d'essence du saint (pas de saint-en-soi), il n'y a que des existences singulières; par contre, les bureaucraties et l'Église ont le désir de polir et repolir des règles telles qu'elles conduisent à cette place, figeant ainsi un idéal de la voie. Dès qu'il y a désir d'un canon de la voie, il y a chute, il y a ptôme —, c'est l'appel à une institution, une bureaucratie, pour qu'elle matérialise le lieu de l'autorisation canonique. Le désir est capté par l'institution qui s'y « reconique », terme qui condense « requinquer », issu de « reclinquer », « redonner de l'éclat », et « icône ». L'Église, comme les bureaucraties, se donne des icônes charismatiques et se regonfle de vie en choisissant ses saints ; elles se nourrissent de la chair des saints. Il n'y a pas pour autant de voie royale qui mène à la singularité de l'incarnation de l'objet a. Pas plus que les femmes, les psychanalystes, les artistes et les saints ne font espèce.
Так, для Лакана нет сущности святого (нет святого-в-себе), есть только единичные существования; с другой стороны, у бюрократии и церкви есть желание отполировать и отредактировать (polir et repolir) правила, которые ведут к этому месту, тем самым замораживая идеал пути. Как только возникает желание канона пути, есть падение, есть ptôme — это призыв к институции, бюрократии, чтобы он материализовал место канонической авторизации. Желание улавливается институцией, которая «reconique» себя — термин, конденсирующий «requinquer» (взбодриться), происходящее от «reclinquer» (оживиться, вернуться в нормальное состояние), «восстановить сияние» и «икона». Церковь, как и бюрократия, пишет с себя харизматичные иконы и раздувается от жизни, выбирая своих святых; они питаются плотью святых. Однако царской дороги, ведущей к сингулярности воплощения объекта a не существует. Также как женщины, психоаналитики, художники и святые не образуют вид.
S'il n'y a pas de voie idéale, mais juste un désir, il y a la « scabeaustration », soit une modalité originale et nouvelle de castration. En un premier sens, la scabeaustration, la castration de l'escabeau par le discours, est à rapprocher de ce paragraphe de « Télévision » où Lacan situe dans le dispositif analytique ladissymétrie du rapport entre l'analyste et l'analysant à partir de la jouissance de la parole : « Que ça ait effet de jouissance, qui n'en a le sens avec le joui? Que ça ait effet de jouissance, qui n'en a le sens avec le joui?» Il n'y a que le saint qui reste sec, macache pour lui. C'est même ce qui épate le plus dans l'affaire. Épate ceux qui s'en approchent et ne s'y trompent pas : le saint est le rebut de la jouissance. » Le psychanalyste reste sec, touché par la scabeaustration du discours psychanalytique. Monté sur l'escabeau, il est devenu analyste et, quelques fois, il est un saint reconnu par le discours dont il s'autorise. Il n'y a pas moins scabeaustration : quand il opère, il ne jouit pas — contrairement à l'analysant qui jouit de la parole à plein pot.
Если нет идеального пути, а есть только желание, возникает «скабострация» — оригинальная и новая форма кастрации. В первом смысле скабострацию, кастрацию эскабо дискурсом, следует сопоставить с абзацем из «Телевидения», где Лакан помещает в аналитический диспозитив асимметрию отношений между аналитиком и анализантом, начиная с наслаждения речью: «Что следствием этого является наслаждение — кто знанию этому и этому наслаждению непричастен? Только святой выходит сухим из воды, ему всё нипочем. Это поражает больше всего в этом деле. Поражает тех, кто к нему приближается и не ошибается: святой — это отброс наслаждения» [3]. Психоаналитик остаётся сухим, затронутый скабострацией психоаналитического дискурса. Поднявшись на эскабо, он стал аналитиком, а иногда и святым, узнаваемым по дискурсу, которым он авторизуется. Не существует меньшей скабострации: когда он работает, он не наслаждается — в отличие от анализанта, наслаждающегося речью на полную катушку.
Пунктуация из книги Эрика Лорана «Изнанка биополитики» стр. 152-153.
Перевод с французского Егора Цветкова
[1] Miller J.-A., « Note en marge de « Television », op. cit., p. 519.
[2] Lacan J., « Joyce le Symptôme » (1976), op. cit., p. 567.
[3] Lacan J., « Télévision », op. cit., p. 520.
Святой ли психоаналитик?
Si Joyce n'est pas « un saint homme tout simple », il n'y a pas pour autant de « Saint-en-soi » ; mettons en regard la logique qui préside à la nomination d'un saint par une Église constituée et le passage de « Télévision » où Lacan compare l'analyste et le moraliste de l'âge classique, dont il fait deux figures du saint. La nomination de saint vaut pour tous ceux qui veulent occuper la place d'« objet (a) incarné» [1]. Il n'y a pas de définition possible du saint en soi, pas plus qu'il n'y a de définition possible de l'analyste en soi. Soulignons-le. Il ne s'agit pas pour l'analyste de « faire semblant » d'objet a, comme on le dit quelquefois : l'objet a est semblant. Il s'agit à l'inverse de l'incarner, de le présenter avec suffisamment de consistance. Et pour cela il n'y a pas d'essence, mais une voie. Le désir d'en définir, d'en élaborer, d'en « fignoler », d'en affiner avec soin le canon, la voie, est ce qui vient à la place de l'essence : « À vrai dire il n'y a pas de Saint-en-soi, il n'y a que le désir d'en fignoler ce qu'on appelle la voie, voie canonique. D'où l'on ptôme à l'occasion dans la canonisation de l'Église, qui en connaît un bout à ce qu'elle s'y reconique, mais qui se f... le doigt dans l'œil dans tous les autres cas. Car il n'y a pas de voie canonique pour la sainteté, malgré le vouloir des Saints, pas de voie qui les spécifie, qui fasse des Saints une espèce. Il n'y a que la scabeaustration ; mais la castration de l'escabeau ne s'accomplit que de l'escapade. Il n'y a de Saint qu'à ne pas vouloir l'être, qu'à la sainteté d'y renoncer. »
Если Джойс — не «Святой-сам-по-себе» / «Святой-в-себе» (Saint-en-soi), то не существует и такого понятия, как «Святой-в-себе»; давайте сопоставим логику, которая руководит назначением святого официальной церковью, и отрывок из «Телевидения», в котором Лакан сравнивает аналитика и моралиста классической эпохи, из которых он делает две фигуры святого. Именование святого действительно для всех, кто хочет занять место «воплощенного объекта (а)» [1]. Нет возможного определения святого в себе, как и возможного определения аналитика в себе. Подчеркнем это. Речь идет не о том, чтобы аналитику «притвориться» (faire semblant) объектом а, как иногда говорят: объект а — это кажимость. Напротив, речь идет о том, чтобы воплотить его, представить с достаточной консистентностью. И для этого нет сущности, но есть путь. Желание определить его, разработать его, «усовершенствовать», тщательно уточнить его канон, его путь — вот что приходит на смену сущности: «По правде говоря, нет никакого «Святого-в-себе», есть только желание уточнить то, что называется путем, каноническим путем. Отсюда мы впадаем (ptôme) [дублирует вторую часть слова симптом symptôme], при случае, в канонизацию церкви, которая точно знает, как сделать из себя икону, но попадает пальцем в небо (sefourrer le doigt dans l'œil). Ибо нет канонического пути для святости, несмотря на волю Святых, нет способа, который их определяет, который делает Святых видом. Есть только скабострация (scabeaustration); но кастрация эскабо совершается только выходкой (escapade). Нет Святого, кроме как в желании им быть, кроме как в святости от нее отречься» [2].
Ainsi, pour Lacan, il n'y a pas d'essence du saint (pas de saint-en-soi), il n'y a que des existences singulières; par contre, les bureaucraties et l'Église ont le désir de polir et repolir des règles telles qu'elles conduisent à cette place, figeant ainsi un idéal de la voie. Dès qu'il y a désir d'un canon de la voie, il y a chute, il y a ptôme —, c'est l'appel à une institution, une bureaucratie, pour qu'elle matérialise le lieu de l'autorisation canonique. Le désir est capté par l'institution qui s'y « reconique », terme qui condense « requinquer », issu de « reclinquer », « redonner de l'éclat », et « icône ». L'Église, comme les bureaucraties, se donne des icônes charismatiques et se regonfle de vie en choisissant ses saints ; elles se nourrissent de la chair des saints. Il n'y a pas pour autant de voie royale qui mène à la singularité de l'incarnation de l'objet a. Pas plus que les femmes, les psychanalystes, les artistes et les saints ne font espèce.
Так, для Лакана нет сущности святого (нет святого-в-себе), есть только единичные существования; с другой стороны, у бюрократии и церкви есть желание отполировать и отредактировать (polir et repolir) правила, которые ведут к этому месту, тем самым замораживая идеал пути. Как только возникает желание канона пути, есть падение, есть ptôme — это призыв к институции, бюрократии, чтобы он материализовал место канонической авторизации. Желание улавливается институцией, которая «reconique» себя — термин, конденсирующий «requinquer» (взбодриться), происходящее от «reclinquer» (оживиться, вернуться в нормальное состояние), «восстановить сияние» и «икона». Церковь, как и бюрократия, пишет с себя харизматичные иконы и раздувается от жизни, выбирая своих святых; они питаются плотью святых. Однако царской дороги, ведущей к сингулярности воплощения объекта a не существует. Также как женщины, психоаналитики, художники и святые не образуют вид.
S'il n'y a pas de voie idéale, mais juste un désir, il y a la « scabeaustration », soit une modalité originale et nouvelle de castration. En un premier sens, la scabeaustration, la castration de l'escabeau par le discours, est à rapprocher de ce paragraphe de « Télévision » où Lacan situe dans le dispositif analytique ladissymétrie du rapport entre l'analyste et l'analysant à partir de la jouissance de la parole : « Que ça ait effet de jouissance, qui n'en a le sens avec le joui? Que ça ait effet de jouissance, qui n'en a le sens avec le joui?» Il n'y a que le saint qui reste sec, macache pour lui. C'est même ce qui épate le plus dans l'affaire. Épate ceux qui s'en approchent et ne s'y trompent pas : le saint est le rebut de la jouissance. » Le psychanalyste reste sec, touché par la scabeaustration du discours psychanalytique. Monté sur l'escabeau, il est devenu analyste et, quelques fois, il est un saint reconnu par le discours dont il s'autorise. Il n'y a pas moins scabeaustration : quand il opère, il ne jouit pas — contrairement à l'analysant qui jouit de la parole à plein pot.
Если нет идеального пути, а есть только желание, возникает «скабострация» — оригинальная и новая форма кастрации. В первом смысле скабострацию, кастрацию эскабо дискурсом, следует сопоставить с абзацем из «Телевидения», где Лакан помещает в аналитический диспозитив асимметрию отношений между аналитиком и анализантом, начиная с наслаждения речью: «Что следствием этого является наслаждение — кто знанию этому и этому наслаждению непричастен? Только святой выходит сухим из воды, ему всё нипочем. Это поражает больше всего в этом деле. Поражает тех, кто к нему приближается и не ошибается: святой — это отброс наслаждения» [3]. Психоаналитик остаётся сухим, затронутый скабострацией психоаналитического дискурса. Поднявшись на эскабо, он стал аналитиком, а иногда и святым, узнаваемым по дискурсу, которым он авторизуется. Не существует меньшей скабострации: когда он работает, он не наслаждается — в отличие от анализанта, наслаждающегося речью на полную катушку.
Пунктуация из книги Эрика Лорана «Изнанка биополитики» стр. 152-153.
Перевод с французского Егора Цветкова
[1] Miller J.-A., « Note en marge de « Television », op. cit., p. 519.
[2] Lacan J., « Joyce le Symptôme » (1976), op. cit., p. 567.
[3] Lacan J., « Télévision », op. cit., p. 520.
