Скоро! Анонс новой программы на учебный год 24-25: «Элементарные феномены в клинике психозов»
Скоро! Анонс новой программы на учебный год 24-25: «Элементарные феномены в клинике психозов»
Конверсия из одного века в другой
La conversion d'un siécle à l'autre
Jean-Pierre Deffieux





Ce qui change dans le symptôme, c'est son inscription au champ de l'Autre et au champ de la culture.

Что меняется в симптоме, так это его вписанность в поле Другого и в поле культуры. [1]

Cette historicité du symptôme, la conversion hystérique qui a présidé à la naissance de la psychanalyse est là pour en témoigner. Elle a été Le symptôme par excellence, d'abord dans la clinique neurologique d'une époque puis dans la clinique analytique à ses débuts. Cette efflorescence de paralysies, de contractures, d'anesthésies, de chutes et de douleurs, ont été la forme symptomatique suivant laquelle les sujets hystériques ont répondu par le symptôme à un Autre médical à la fin du siècle dernier.


Эта историчность симптома, истерическая конверсия, которая привела к зарождению психоанализа, является тому свидетельством. Преимущественно это был симптом, Le symptôme, сначала в неврологической клинике той эпохи, а затем в аналитической клинике на заре ее существования. Этот расцвет параличей, контрактур, потери чувствительности, падений и болей был симптоматичной формой, в которой истерические субъекты отвечали Другому медицины в конце прошлого века.

Pris dans l'épidémie, tous les phénomènes de corps qui faisaient signe de façon identique ont été alors classés systématiquement du côté des conversions hystériques.


Охваченные эпидемией, все феномены тела были приняты идентичным образом как знак, будучи систематически классифицированными как истерические конверсии.

Aujourd'hui, les temps ont changé, l'épidémie s'est déplacée, et le symptôme de conversion hystérique au fil des années, dans sa forme originelle neurologique, a perdu de sa superbe.


Сегодня времена изменились, эпидемия ушла в прошлое, и симптом истерической конверсии в его первоначальной неврологической форме с годами несколько утратил свою остроту.


De ce fait même, toute une clinique des phénomènes de corps, déjà présente au siècle dernier, mais aujourd'hui, extraite de l'amalgame conversif de l'époque, apparaît maintenant dans sa pureté. Une assise solide doit être donnée à ces phénomènes dans la structure, du côté de la psychose.


Тем самым, предстает в своей чистоте, вся клиника феноменов тела, уже существовавших в прошлом веке, но теперь извлеченных из конверсионной амальгамы того времени. Эти феномены должны получить прочное основание в структуре, на стороне психоза.

Si le symptôme hystérique a changé dans sa forme, son mécanisme n'a pas changé. La transposition de l'énergie libidinale détachée de la représentation, dans le corporel, décrite par Freud en 1894, reste et restera un point de certitude clinique anhistorique.2


Если истерический симптом изменился по своей форме, то его механизм не изменился. Перенесение либидинальной энергии, отделенной от репрезентации, в телесное, описанное Фрейдом в 1894 году, остается и будет оставаться точкой клинической достоверности. [2]

Ce qui ne change pas non plus, c'est la primauté de la structure sur le symptôme que Freud a établi dès 1905. S'il choisit de faire de Dora un cas exemplaire c'est qu'elle ne présente que des symptômes de conversion mineurs, et qu'elle démontre la logique structurale quaternaire qui servira désormais d'orientation dans la clinique de l'hystérie.3


Что не меняется, так это примат структуры над симптомом, установленный Фрейдом в 1905 г. Если он выбралсделать из Доры показательный случай то, потому, что она демонстрировала лишь незначительные конверсионные симптомы и четвертичную структурную логику, которая отныне будет служить ориентиром в клинике истерии. [3]

C'est de cette logique que découle l'écriture du discours de l'hystérique dans le Séminaire XVII, L'envers de la psychanalyse, qui sert de boussole pour cerner la structure hystérique dans la pratique.


Именно из этой логики вытекает запись истерического дискурса в Семинаре XVII "Изнанка психоанализа", который служит компасом для очерчивания истерической структуры на практике.

Nouvelles formes du symptôme de conversion. Les formes qu'ont prises de nos jours les conversions hystériques sont totalement gommées par la psychiatrie contemporaine relevant du DSM4, qui range tous les phénomènes de corps sous la seule rubrique des troubles somatoformes, ce qui fait disparaître la spécificité du mécanisme de la conversion., Cette position n'est pas recevable à la simple observation clinique. Elle a cependant le mérite de mettre en lumière un phénomène très actuel et de plus en plus fréquent qui est celui des somatisations.


Новые формы конверсионного симптома. Формы, в которых истерические конверсии проявлялись в наше время, полностью стерты современной психиатрией в рамках DSM 4, которая все телесные феномены относит к единственной рубрике соматоформных расстройств, что исключает специфику конверсионного механизма. Эта позиция неопознаваема на основе простого клинического наблюдения. Однако ее достоинство в освещение весьма актуального и все более часто встречающегося явления – соматизации.

Les douleurs dorsales, par exemple, sont devenues de nos jours d'une très grande fréquence. Il n'y a pas lieu pour autant d'en faire un symptôme typique de l'hystérie moderne, car force est de constater qu'il est trans-clinique. Il faut en effet éviter de confondre la structure et l'identification hystérique qui peut concerner tout un chacun.


Например, боли в спине сегодня очень распространены. Однако это не означает, что она является типичным симптомом современной истерии, поскольку носит трансклинический характер. Мы не должны путать эту структуру с истерической идентификацией, которая может коснуться каждого.

La psychanalyse doit cerner ce qui dans le champ de l'Autre, depuis un siècle, a changé pour le sujet hystérique et ses conversions : l'hystérique, de tous temps, a été solidaire du maître dont elle dénonce la castration. Les conversions neurologiques répondaient au maître-médecin qui depuis lors a tout à fait perdu sa place de maître.


Психоанализ должен очертить, что изменилось в поле Другого за последнее столетие для истерического субъекта и его конверсий: истерик всегда был солидарен с господином, кастрацию которого он разоблачает. Неврологические конверсии отвечали господину-врачу, который с тех пор полностью утратил свое место господина.

Lacan en 1966, dans son intervention sur la place de la psychanalyse dans la médecine présageait que le médecin allait devenir un technicien au service de la science médicale et il dénonçait «l'effet qu'allait avoir le progrès de la science sur la relation de la médecine avec le corps». Il donnait à cet effet le nom de «faille épistémo-somatique». 4


Лакан в 1966 году в своей речи о месте психоанализа в медицине предвосхитил, что врач станет техником на службе медицинской науки, и осудил влияние, которое «прогресс науки окажет на отношения медицины с телом». Он дал этому эффекту название "эпистемо-соматический разлом". [4]

Aujourd'hui, c'est bien plutôt de la science médicale que le sujet hystérique est solidaire pour construire ses symptômes en dénonçant cette faille épistémosomatique.


Сегодня, скорее, медицинская наука заодно (солидарна) с истерическим субъектом в построении его симптомов, обличая этот эпистемо-соматический дефект (разлом).

Ses symptômes de conversion interrogent la science médicale moderne qui s'adresse à un corps en excluant le rapport du sujet à la jouissance.


Эти симптомы конверсии ставят вопросы для современной медицинской науки, которая обращается к телу, исключая отношение субъекта с наслаждением.

Nous connaissons déjà depuis de nombreuses années dans nos sociétés le rapport de l'hystérique féminine à la spécialité médicale qui décide de la procréation en faisant fi de la cause du désir.


Уже много лет наше общество знакомо с отношениями между женской истерией и отраслью медицины, которая принимает решение о деторождении, игнорируя причину желания.

Un exemple beaucoup plus à la pointe de la modernité nous ouvre des perspectives symptomatiques pour le début du millénaire prochain.


Гораздо более современный пример открывает перед нами симптоматичные перспективы на начало следующего тысячелетия.

Une émission sur la très sérieuse chaîne Arte montrait, il y a peu, l'utilisation scientifique offerte à l'hystérie féminine pour rompre le «ban phallique».


Недавно в одной из передач на очень серьезном канале "Arte" было показано, научное решение предлагает женской истерии снять "фаллический запрет".

On voyait ainsi se réaliser à la lettre ce que Lacan annonçait en 1958 : «Faudra-t-il que nous soyons rejoints par la pratique qui prendra peut-être en un temps force d'usage, d'inséminer artificiellement les femmes en rupture de ban phallique, avec le sperme d'un grand homme, pour tirer de nous sur la fonction paternelle un verdict ?» 5


Таким образом, буквально сбылось то, что предвещал Лакан в 1958 году: "Неужели нам придется присоединиться к практике, которая, возможно, в свое время станет общепринятой, практике искусственного оплодотворения женщин, нарушающих фаллический запрет, спермой возвышенного мужчины, чтобы вынести нам вердикт относительно отцовской функции?" [5]

Arte présentait, en Amérique du Nord, ce que l'on appelle les associations de Mères célibataires, constituées de femmes qui font le choix délibéré –elles n'ont pas de symptômes de stérilité –de faire appel à des procédés d'insémination à partir de donneurs inconnus pour donner naissance à des «enfants sans père» –c'est le terme officiel. Ces associations, maintenant très bien organisées, proposent à ces femmes de construire le portraitrobot du donneur de leur choix sur ordinateur, futur père virtuel. Le sperme est ensuite sélectionné à partir de ce choix.


В Северной Америке компания "Arte" представила так называемые ассоциации матерей-одиночек, состоящие из женщин, которые сделали сознательный выбор — у них нет симптомов бесплодия — использовать процедуры оплодотворения на основе неизвестных доноров, чтобы родить "детей без отца" – таков официальный термин. Эти ассоциации, которые сегодня очень хорошо организованы, предлагают таким женщинам создать компьютерный портрет выбранного ими донора, будущего виртуального отца. Затем на основе этого выбора подбирается сперма.

Plus exemplaire encore de la clairvoyance de Lacan, on voyait un homme, responsable d'une association chercher dans le Who Who, les profils physiques et intellectuels idéaux du futur donneur avec qui il prendrait contact.


Еще более показательным примером дальновидности Лакана был случай, когда человек, возглавляющий ассоциацию, искал в журнале "Кто есть кто?" идеальный физический и интеллектуальный профиль будущего донора, с которым ему предстояло связаться.

On présentait ensuite à Montréal, le marché de la fertilité où, à l'image d'une foire-exposition, des multitudes de stands, faisaient l'article sur la qualité et la garantie de fertilité du sperme proposé à la vente. Ce reportage montrait de façon très perspicace la jubilation de ces femmes à l'idée de se passer de l'homme et du phallus pour enfanter. Mais cette jubilation disparaissait ensuite pour laisser place au symptôme : après une dizaine d'inséminations sans succès, les jeunes femmes épuisées et dépressives, abandonnaient, dépitées, leur projet. Quelques-unes avaient fini par tomber enceinte et ne cachait pas leur désarroi devant l'arrivée de l'enfant. L'une d'entre elles gardait précieusement le ticket de parking du centre d'insémination pour pouvoir le montrer à son fils le jour où il s'inquiéterait de savoir qui était son père.


Затем последовал репортаж о рынке фертильности в Монреале, где, как на ярмарке, на множестве стендов рекламируется качество и гарантированная фертильность предлагаемой к продаже спермы. В репортаже очень проницательно было показано ликование этих женщин при мысли о том, что для рождения ребенка можно обойтись без мужчины и фаллоса. Но затем это ликование исчезло, сменившись симптомом: после десятка неудачных оплодотворений молодые женщины, измученные и подавленные, в отчаянии отказались от своего проекта. Некоторые из них все же забеременели и не скрывали своей растерянности по поводу появления ребенка. Одна из них бережно хранила билет на парковку центра оплодотворения, чтобы показать его своему сыну в тот день, когда он будет беспокоиться о том, кем был его отец.



Cet exemple laisse apparaître, une fois encore, que l'hystérique a toujours eu depuis l'antiquité une longueur d'avance sur son époque. Les conversions à la Charcot ne les intéressent plus depuis longtemps et les psychanalystes ont vraiment intérêt à suivre les mutations de l'Autre de l'hystérique et à ne plus chercher ses symptômes de ce côté-là.


Этот пример еще раз показывает, что истерик с древних времен был на шаг впереди времени. Они давно потеряли интерес к конверсиям в стиле Шарко, а психоаналитики с неподдельным интересом следят за мутациями "Другого", истерички и больше не ищут ее симптомы в этом направлении.

Lecture psychanalytique de l'hypocondrie

Психоаналитическое прочтение ипохондрии

De ce côté-là, il y a bien autre chose à y trouver car les phénomènes de corps classiques, en cette fin de siècle n'ont pas disparu pour autant.

Une étude, à partir d'une série d'une dizaine de personnes suivies par un psychanalyste pendant au moins six mois, rend compte, sans détailler leur histoire clinique, des lignes de force structurales de ces phénomènes.

С другой стороны, классические телесные феномены конца века никуда не исчезли.

Одно из исследований, основанное на серии из десяти человек, за которыми психоаналитик наблюдал не менее полугода, дает представление, без подробного описания истории болезни, о линиях структурной силы этих феноменов.

Nous en présentons ici cinq.

Мы представляем здесь пять из них.

1. Une jeune fille de vingt ans avait été adressée pour une fixation obsédante sur une douleur aiguë d'une dent qui la faisait souffrir constamment depuis quatre ans.

2. Une femme de cinquante ans présentait au cours de son analyse, commencée plusieurs années auparavant, une gêne et une douleur circulant dans tout le corps et provoquant des attitudes figées dans les mouvements et dans la marche ; dix ans avant le début de son analyse, après deux interventions chirurgicales, elle était restée paralysée pendant deux ans.

3. Fabienne, vingt-deux ans, a été suivie au cours d'une hospitalisation pour des douleurs suraiguës paralysantes dans les quatre membres qui ont été résolues au bout de trois mois de traitement.

4. Carla, vingt ans, est en entretiens analytiques depuis deux ans car elle présente une spasticité et un blocage des membres inférieurs qui rendent la marche difficile et qui font suite à des chutes brutales ayant mis sa vie en danger.

5. Une jeune femme d'une trentaine d'années souffre depuis une période d'anorexie très grave à la fin de l'adolescence, de troubles et de douleurs digestives qui envahissent sa vie psychique.

1. Двадцатилетняя девушка обратилась по поводу навязчивой фиксации на острой боли в зубе, который причинял ей постоянную боль в течение четырех лет.

2. Пятидесятилетняя женщина во время анализа, начатого несколько лет назад, предъявила дискомфорт и боль, циркулирующие по всему телу и вызывающие фиксированные установки в движениях и походке; за десять лет до начала анализа она два года оставалась парализованной после двух хирургических операций,.

3. Фабьен, 22 года, находилась на лечении в больнице по поводу сильных парализующих болей во всех четырех конечностях, которые прошли после трех месяцев лечения.

4. Карла, двадцати лет, в течение двух лет проходила аналитические сеансы, так как у нее была спастичность и блокировка нижних конечностей, затрудняющая ходьбу и последовавшая за серией внезапных падений, подвергавших ее жизнь опасности.

5. Молодая женщина тридцати лет, страдающая после периода очень тяжелой анорексии в конце подросткового возраста проблемами с пищеварением и болями, которые вторгаются в ее психическую жизнь.


Tous ces sujets sont de sexe féminin. D'une part, nous avons rencontré ces phénomènes de corps beaucoup plus souvent chez des femmes et d'autre part nous avons choisi de ne mettre que des sujets féminins dans cette étude pour nous placer sur le même terrain que celui des conversions hystériques.

Nous avons tenté d'affirmer la structure en cherchant d'abord à démontrer la névrose, c'est-àdire les effets de l'inscription du sujet dans le discours de l'hystérique et cette recherche nous a chaque fois amené à nous détourner de cette structure.

Все эти субъекты женского пола. С одной стороны, мы гораздо чаще сталкивались с этими телесными феноменами у женщин, а с другой – решили включить в это исследование только женщин, чтобы поставить себя на одну ступень с истерическими конверсиями.

Мы пытались подтвердить эту структуру, стремясь сначала продемонстрировать невроз, т.е. последствия вписывания субъекта в дискурс истерика, и это исследование каждый раз заставляло нас отклоняться от этой структуры.


En revanche, c'est bien plutôt au vieux terme psychiatrique classique d'hypocondrie, aujourd'hui presque oublié, que nous avons pensé pour ces sujets, mais nous devons donner à ce terme une nouvelle définition éclairée par notre théorie analytique actuelle.

Chez tous ces sujets, s'est trouvé associé au phénomène corporel, à un moment ou à un autre, un élément de sensitivité, pouvant aller chez certains jusqu'à l'émergence d'un élément interprétatif. Dans un de ces cas, la sensitivité avait toujours été présente depuis l'enfance ; dans un deuxième on a vu surgir pendant le traitement une fixation persécutive au thérapeute qui s'est accompagnée d'une diminution nette du phénomène corporel; dans un troisième, encore plus révélateur, une véritable oscillation rythmique est apparue entre les moments interprétatifs et les manifestations du phénomène corporel. Ces indices de la structure paranoïaque sont toujours restés masqués ou discrets et difficiles à repérer.

С другой стороны, применительно к этим субъектам мы вспомнили скорее старый классический психиатрический термин "ипохондрия", ныне почти забытый, но мы должны дать этому термину новое определение в свете нашей современной аналитической теории.

У всех этих испытуемых телесный феномен в то или иное время был связан с элементом чувствительности, который в некоторых случаях приводил к появлению элемента интерпретации. В одном из этих случаев чувствительность присутствовала всегда, с детства; во втором – в процессе лечения возникла преследующая фиксация на терапевте, сопровождавшаяся заметным уменьшением телесного феномена; в третьем, еще более показательном, между моментами интерпретации и проявлениями телесного феномена возникло настоящее ритмическое колебание. Эти ключи к параноидной структуре всегда оставались замаскированными или тихими, и их трудно было заметить.


Chez plusieurs de ces sujets, nous avons constaté que la partie du corps où s'exerçait le phénomène avait pris pour eux une valeur d'Autre. Tout leur rapport au monde et à son organisation était subordonné à ce lien qui était devenu à la fois leur tourment et leur appui essentiel. On a constaté en même temps que cette partie du corps leur devenait étrangère ; ils la considéraient comme ne leur appartenant pas, comme fonctionnant de façon tout à fait autonome et ils se plaignaient de n'avoir aucune prise sur elle.

La mobilité de la jouissance entre les phénomènes sensitifs et corporels ainsi que la fonction d'Autre qu'a pu prendre une partie du corps pour ces sujets renvoient à la définition bien connue que donne Lacan en 1966 de la paranoïa : «La paranoïa comme identifiant la jouissance dans ce lieu de l'Autre comme tel».6 Dans les cas rencontrés dans cette étude, on devrait plutôt avancer que l'hypocondrie identifie la jouissance dans le lieu du corps comme Autre.

У некоторых из этих субъектов мы обнаружили, что та часть тела, где проявлялся феномен, приобрела для них значение Другого. Все их отношения с миром и его устройством были подчинены этой связи, которая стала для них одновременно и мукой, и необходимой опорой. В то же время эта часть тела стала для них чужой, они воспринимали ее как не принадлежащую им, функционирующую совершенно автономно, и жаловались на отсутствие контроля над ней.

Подвижность наслаждения между сенсорными и телесными феноменами, а также функция Другого, которую часть тела могла принять для этих субъектов, указывают на известное определение паранойи, данное Лаканом в 1966 г.: "Паранойя как идентификация наслаждения в месте Другого как такового"[6]. В случаях, встречающихся в данном исследовании, мы скорее должны утверждать, что ипохондрия идентифицирует наслаждение в месте тела как Другого.


Phénomène n'est pas symptôme


Феномен – не симптом

Ces phénomènes de corps que nous rapprochons de l'hypocondrie ne peuvent pas être considérés comme ayant un statut de symptôme au sens que Lacan lui donne à la fin de son enseignement, et non pas seulement parce qu'ils ne sont pas, comme le symptôme de conversion hystérique, une formation de l'inconscient interprétable.


Эти феномены тела, которые мы относим к ипохондрии, нельзя считать имеющими статус симптома в том смысле, который придает им Лакан в конце своего учения, и не только потому, что они не являются, как симптом истерической конверсии, интерпретируемым образованием бессознательного.

Deux sujets entrant dans notre étude, Carla et Fabienne, viennent ici le montrer. Le lien qu'entretenaient ces deux jeunes femmes avec leur père n'était pas à confondre avec le lien d'amour du sujet hystérique pour son père car il s'agissait dans ces cas d'une aliénation, telle qu'on peut la voir seulement dans la psychose c'est-à-dire un lien au père à la fois imaginaire et réel, le père étant à la fois leur autre spéculaire et leur Autre absolu.


Два субъекта нашего исследования, Карла и Фабьен, демонстрируют это. Связь этих двух молодых женщин с отцом не следует путать с любовью истерического субъекта к отцу, поскольку в этих случаях речь идет об отчуждении, которое может наблюдаться только в психозе, т.е. о связи с отцом, которая одновременно воображаема и реальна, причем отец является одновременно и их зеркальным другим, и их абсолютным Другим.

Carla faisait des chutes graves qui sont allées jusqu'à provoquer une fracture du crâne et qui ont été suivies depuis ce moment d'une quasiimpossibilité de faire un pas. Nous avons fini par découvrir sans qu'elle ne puisse jamais elle-même établir des liens de causalité, que la vieille entreprise familiale de son père qui représentait pour elle son idéal de vie future (être comme le père) avait fait faillite quelque temps avant le début de ses chutes et que le père qui jusque-là avait fait couple avec sa fille, l'avait alors quasiment laissé tomber.


Карла постоянно падала, даже проламывала череп, и с тех пор практически не могла ступить ни шагу. В итоге мы выяснили, причем она сама так и не смогла установить причинно-следственные связи, что старый семейный бизнес ее отца, который представлял для нее идеал будущей жизни (быть похожей на отца), разорился за некоторое время до начала ее падений, и что отец, который до этого момента составлял пару со своей дочерью, после этого практически отказался от него.

Fabienne qui présentait des douleurs suraiguës de ses mains et de ses pieds, avait porté pendant huit ans toutes les nuits une coquille de plâtre pour traiter une scoliose grave. C'est son père qui, tous les soirs, lui nouait ce corset dans le dos. Le jour où le corset lui a été retiré, elle ne s'est plus, dit-elle, «sentie soutenue». Quelque temps plus tard, dans un moment où son père était lui-même très malade et souffrant, le phénomène douloureux surgit dans les quatre membres, zone du corps où le père n'avait pas contenu le corps de sa fille.

Фабьен, страдавшая от сильных болей в руках и ногах, в течение восьми лет каждую ночь носила гипсовую повязку для лечения тяжелого сколиоза. Именно отец каждый вечер завязывал этот корсет вокруг ее спины. В день, когда корсет был снят, она сказала, что больше "не чувствует поддержки". Через некоторое время, когда ее отец сам был очень болен и страдал, болезненный феномен проявился во всех четырех конечностях — в той части тела, где отец не держал тело дочери.

C'est la faillite du père et son laisser-tomber dans le premier cas et la perte de la contention du corps par le père dans le deuxième qui ont provoqué l'émergence des deux phénomènes de corps. La particularité du lien au père, nouage de l'imaginaire et du réel répond chez ces sujets à sa forclusion symbolique. Or, il est frappant de remarquer que c'est lorsque s'est opérée une coupure avec ce lien paternel que le phénomène hypocondriaque qui noue l'imaginaire du corps au réel de la jouissance a surgi. Il s'est effectué une sorte de transfert, un déplacement, du nouage IR du père au corps. C'est pourquoi il n'y a pas lieu de considérer ce phénomène comme un symptôme bien qu'il réussisse par ailleurs à limiter, à border la jouissance au point qu'aucune autre manifestation de la psychose ne se produise. Il arrive aussi que ces sujets viennent à élaborer, à partir du phénomène, un savoir délirant qui vient lui donner sens.


В первом случае к возникновению этих двух телесных феноменов привели разорение и выпадение отца, а во втором – потеря укрепления тела отцом. Особенность связи с отцом, узел между Воображаемым и Реальным, отвечает в этих сюжетах на ее форклюзию Символического.

Но поразительно, что именно при разрыве этой отцовской связи возник ипохондрический феномен, увязывающий воображаемое тело с реальным наслаждения. Произошел своего рода перенос, смещение IR-узла отца на тело. Поэтому нет оснований считать этот феномен симптомом, даже если ему удается ограничить jouissance настолько, что никаких иных проявлений психоза не возникает. Бывает и так, что эти субъекты вырабатывают на основе феномена бредовое знание, которое придает ему смысл.


Ce phénomène de corps à distinguer d'un symptôme évoque le phénomène psychosomatique qui est une autre modalité non symptomatique du retour de la jouissance dans le corps.


Этот телесный феномен, который следует отличать от симптома, вызывает психосоматический феномен, являющийся другой несимптоматической модальностью возвращения наслаждения jouissance в тело.


Le parcours que trace cet article, qui va de l'hystérie aux «nouveaux phénomènes de corps», n'est qu'une ébauche d'une recherche nécessaire sur les surprises que le corps nous réserve de plus en plus à l'orée du XXI» siècle.


Очерченный в этой статье путь через истерию к "новым феноменам тела" - это только набросок необходимого исследования тех сюрпризов, которые все чаще и чаще преподносит нам тело на заре XXI века.


Il ne sera donc pas question ici de conclusion.

О выводе здесь не может быть и речи.

Опубликовано с согласия автора.

1. MILLER J.-A. et LAURENT É., «L'Autre qui n'existe pas et ses comités d'éthique» (1996-1997) (inédit).

2. FREUD S., «Les psychonévroses de défense», Névrose, psychose et perversion, Paris, PUF, 1894, p. 4.

3. FREUD S., «Fragment d'une analyse d'hystérie», Cinq psychanalyses, Paris, PUF, 1905.

4. LACAN J., «La place de la psychanalyse dans la médecine», Extrait de Cahiers du Collège de médecine n°12, Expansion, 1966, pp. 761-774.

5. LACAN J., «Subversion du sujet et dialectique du désir», Écrits, Paris, Seuil, 1966, p. 813.

6. LACAN J., «Présentation des Mémoires du président Schreber», Ornicar ?

n°38, Paris, Navarin, 1986, p. 7.


Перевод: Ольга Ким, Елена Уразбаева, Алла Бибиксарова. Редакция КС.
Made on
Tilda