«Для завершения схемы воображаемого, символического и реального необходимо упомянуть функцию погребения, которая представляет собой не просто закапывание в землю. Необходимо поговорить о достойном погребении Жака Лакана. Вы знаете, как он много говорил о функции погребения, как о неизбежном моменте, где мы можем заметить появление символической функции, по крайней мере, появление того, что мы называем человечеством. С того момента, как мы хороним мертвых, мы считаем, что не все исчезает с их физическим существованием. Это убеждает нас в том, что у этих живущих существ был доступ к означающему. Означающее взяло их. После смерти тела означающее продолжает существовать само по себе. Это разделение тела и означающего, которое иначе мы принимаем за выживание души. Фактически, эта физическая смерть лишь обнаруживает смерть, которую означающее содержит в себе, поскольку ему суждено выживать в качестве того, что передает смерть. Вот почему, очевидно, смешно говорить о жизни языка. Конечно, существует жизнь языка, которую следует учитывать, а именно: слова меняют значение, языки исчезают и рождаются другие. Это дает нам представление о том, что внутри языка есть жизнь. Но идея Лакана состоит в том, что-то, что существует в языке — это, прежде всего, смерть.
Таким образом, отныне Лакан предоставлен означающему. Я имею в виду, что теперь он открыт любым обработкам, придающим какие угодно смыслы его жизни и его поступкам. Он предан означающему, его обработке, его отличиям, и его больше нет, чтобы защищаться. Можно сказать, что он защищался зубами и ногтями, чтобы мы не могли сделать, что угодно из его означающего. Это и есть то, что делает его учение прежде всего устным. Возможно, даже, собственно говоря, только устную (l'oral) часть мы должны называть его учением. Письмо (l'écrit) не защищается таким же образом. Во всяком случае, так сказал Платон. Письмо без отца, в то время как слово помогает и иногда может защитить письмо. Лакан не отказывался от того, чтобы защищать себя».

Pour compléter le schéma de l’imaginaire, du symbolique et du réel, il faudrait aussi parler de la sépulture, qui n’est pas simplement la mise en terre. Il faudrait parler de la sépulture décente qu’il convient de donner à Jacques Lacan. Vous savez qu’il a beaucoup parlé de la fonction de la sépulture comme moment imminent où l’on peut repérer l’émergence de la fonction symbolique, au moins l’émergence de ce que nous appelons l’humanité. A partir du moment où on enterre les morts, on considère que tout ne disparaît pas avec leur existence physique. Ca nous assure que ces vivants-là avaient accès au signifiant. Le signifiant les avait pris. Une fois le corps mort, le signifiant n’en continue pas moins d’exister pour son propre compte. C’est une séparation du corps et du signifiant que l’on prend à l’occasion pour la survie de l’âme. En fait, cette mort physique ne fait que dégager la mort que comporte en lui- même le signifiant, puisqu’il est destiné, lui, à survivre en tant qu’il véhicule la mort. C’est ce qui rend évidemment ridicule de parler de la vie du langage. Il y a, bien sûr, une vie du langage dont il faudrait rendre compte, à savoir que les mots changent de sens, que des langues s’éteignent et que d’autres naissent. Ca nous donne l’idée qu’il y a de la vie là-dedans. Mais l’idée de Lacan c’est qu’il y a là, avant tout, de la mort.
Lacan est donc maintenant livré au signifiant. Je veux dire qu’il est livré à tous les remaniements qui vont se faire du sens de sa vie ou du sens de son acte. Il est livré au signifiant, à ses remaniements, à ses différentiations, et il n’est plus là pour se défendre. On peut dire qu’il s’est défendu avec bec et ongles pour qu’on ne fasse pas n’importe quoi de son signifiant. C’est bien ce qui fait que son enseignement est d’abord un enseignement oral. C’est même peut-être seulement la partie orale à proprement parler qu’on devrait appeler son enseignement. L’écrit, lui, ne se défend plus de la même façon. C’est, en tout cas, ce que disait Platon. L’écrit est sans père, alors que la parole a une assistance et qu’elle peut à l’occasion défendre l’écrit. Lacan ne s’est pas privé de se citer et de se défendre.

пунктуация от Ирины Макаровой:

«На мой взгляд, очень важный момент для прояснения того, какие варианты возможны для читателей Лакана после его смерти. Например, если из Лакана делать означающее, то тогда каждый может приписывать ему свой смысл. Ну и скажите, как такой подход могут применять те, кто причисляют себя к аналитикам? Похоже, если клиницисты стараются не приписывать свой смысл означающим пациента, то чем вам не угодил Лакан?!
А еще уже в 1981 году мы видим в тексте Миллера идею, которую он почерпнул у Лакана о двойной смерти: от означающего и биологическую (общепризнанную версию). Он разовьет эту идею гораздо шире в 1999 году, отрывок из курса известен под названием «Лакановская биология». Означающее несет в себе смерть. Это не единственное, что несет в себе означающее, кстати. Есть и случаи, когда у «позднего» Лакана оно несет в себе наслаждение… означающее несет смерть и означающее причина наслаждения. Это пример того, что из Лакана трудно делать означающее. Он противоречив.