Следующая клиническая секция "ПАРАНОЙЯ" состоится 21.12.24.
Следующая клиническая секция состоится 21.12.24. Поспешите участвовать!
Я люблю мании
Алла Сорокина
Я люблю мании. О некоторых я иногда рассказываю.
Они могут помочь жить. Мне жаль людей, у которых их нет…
- Бунюэль, «Мой последний вздох».
В преддверии следующей рабочей встречи на Клинической секции, на которой мы продолжим разговор о психозах, в частности, о паранойе, о великой, внушительного калибра в смысле глубины и содержания, и ужасной в плане объема диссертации Лакана, мы решили «развлечь» вас кинематографической находкой – фильмом (а следом и книгой) знакового сценариста, кинорежиссера-сюрреалиста Луиса Бунюэля под названием «Он» (1952), с поразительной точностью иллюстрирующим страсть и трепет, бурю и натиск, блеск и изнанку паранойяльного бреда.
И то, что безумие порой не знает ни времени, ни меры….
К слову, фильм всячески рекомендуем посмотреть\пересмотреть на досуге и вам.
А пока: пунктуации из книги Бунюэля «Мой последний вздох».
«Он»
Снятый в 1952 году после «Робинзона Крузо», «Он» — один из моих любимых фильмов. По правде говоря, в нем нет ничего мексиканского. Действие могло бы разворачиваться где угодно, поскольку это портрет параноика.
Параноики подобны поэтам. Они такими рождаются. Затем уж они неизменно толкуют действительность в соответствии со своими наваждениями. Допустим, жена параноика играет на рояле какую-то мелодию. У ее мужа тотчас возникает подозрение, что это сигнал спрятавшемуся где-то на, улице любовнику. И так далее.
В фильме «Он» было немало достоверных фактов, взятых из повседневных наблюдений, но много и придуманных. Так, например, в начальной сцене mandatum — омовения ног в церкви, параноик тотчас обнаруживает свою жертву, как коршун чайку. Интересно, не опирается ли такая интуиция на что-то реальное?
Фильм показали на фестивале в Канне на сеансе — сам не знаю почему — в честь ветеранов войны и инвалидов, которые громко заявили протест. В целом фильм был принят плохо. За редким исключением, пресса в Канне отнеслась к нему отрицательно. Жан Кокто, посвятивший мне некогда несколько страниц
в «Опиуме», заявил даже, что фильм «Он» для меня самоубийство. Правда, позднее Кокто изменил свое мнение.
Утешение в Париже принес мне Жак Лакан, который видел фильм на просмотре для пятидесяти двух психиатров в Синематеке. Он долго обсуждал со мной фильм, в котором ощутил правду,
и многократно потом показывал его своим ученикам.
В Мексике фильм провалился. В первый день Оскар Данцигер вышел из зала потрясенный и сказал:
«Но они смеются!» Я вошел в зал, как раз шли кадры, навеянные далекими воспоминаниями о купальных кабинах в Сан-Себастьяне, — когда человек просовывает длинную иглу в замочную скважину, чтобы ослепить подглядывающего, которого он воображает за своей дверью.
Только престиж Артуро де Кордобы, игравшего главную роль, помог фильму продержаться на афише
две-три недели.
В связи с паранойей я могу рассказать о пережитом раз чувстве страха. Это было в 1952 году, приблизительно в период съемок фильма «Он». Я знал, что в нашем районе живет один офицер, весьма похожий на героя картины. Например, он заявлял, что едет на маневры, а возвращался к вечеру и, изменив голос, говорил жене через дверь: «Твой муж уехал, открой мне».
Я рассказал об этом кому-то из друзей, и он использовал этот факт в своей статье в газете. Уже знакомый с обычаями мексиканцев, я страшно испугался, сожалея, что рассказал. Как он среагирует? Как мне поступить, если он постучится ко мне с оружием в руках с намерением отомстить?
Но ничего не произошло. Вероятно, он не читал эту газету…»…
До встречи на Клинической секции!
Они могут помочь жить. Мне жаль людей, у которых их нет…
- Бунюэль, «Мой последний вздох».
В преддверии следующей рабочей встречи на Клинической секции, на которой мы продолжим разговор о психозах, в частности, о паранойе, о великой, внушительного калибра в смысле глубины и содержания, и ужасной в плане объема диссертации Лакана, мы решили «развлечь» вас кинематографической находкой – фильмом (а следом и книгой) знакового сценариста, кинорежиссера-сюрреалиста Луиса Бунюэля под названием «Он» (1952), с поразительной точностью иллюстрирующим страсть и трепет, бурю и натиск, блеск и изнанку паранойяльного бреда.
И то, что безумие порой не знает ни времени, ни меры….
К слову, фильм всячески рекомендуем посмотреть\пересмотреть на досуге и вам.
А пока: пунктуации из книги Бунюэля «Мой последний вздох».
«Он»
Снятый в 1952 году после «Робинзона Крузо», «Он» — один из моих любимых фильмов. По правде говоря, в нем нет ничего мексиканского. Действие могло бы разворачиваться где угодно, поскольку это портрет параноика.
Параноики подобны поэтам. Они такими рождаются. Затем уж они неизменно толкуют действительность в соответствии со своими наваждениями. Допустим, жена параноика играет на рояле какую-то мелодию. У ее мужа тотчас возникает подозрение, что это сигнал спрятавшемуся где-то на, улице любовнику. И так далее.
В фильме «Он» было немало достоверных фактов, взятых из повседневных наблюдений, но много и придуманных. Так, например, в начальной сцене mandatum — омовения ног в церкви, параноик тотчас обнаруживает свою жертву, как коршун чайку. Интересно, не опирается ли такая интуиция на что-то реальное?
Фильм показали на фестивале в Канне на сеансе — сам не знаю почему — в честь ветеранов войны и инвалидов, которые громко заявили протест. В целом фильм был принят плохо. За редким исключением, пресса в Канне отнеслась к нему отрицательно. Жан Кокто, посвятивший мне некогда несколько страниц
в «Опиуме», заявил даже, что фильм «Он» для меня самоубийство. Правда, позднее Кокто изменил свое мнение.
Утешение в Париже принес мне Жак Лакан, который видел фильм на просмотре для пятидесяти двух психиатров в Синематеке. Он долго обсуждал со мной фильм, в котором ощутил правду,
и многократно потом показывал его своим ученикам.
В Мексике фильм провалился. В первый день Оскар Данцигер вышел из зала потрясенный и сказал:
«Но они смеются!» Я вошел в зал, как раз шли кадры, навеянные далекими воспоминаниями о купальных кабинах в Сан-Себастьяне, — когда человек просовывает длинную иглу в замочную скважину, чтобы ослепить подглядывающего, которого он воображает за своей дверью.
Только престиж Артуро де Кордобы, игравшего главную роль, помог фильму продержаться на афише
две-три недели.
В связи с паранойей я могу рассказать о пережитом раз чувстве страха. Это было в 1952 году, приблизительно в период съемок фильма «Он». Я знал, что в нашем районе живет один офицер, весьма похожий на героя картины. Например, он заявлял, что едет на маневры, а возвращался к вечеру и, изменив голос, говорил жене через дверь: «Твой муж уехал, открой мне».
Я рассказал об этом кому-то из друзей, и он использовал этот факт в своей статье в газете. Уже знакомый с обычаями мексиканцев, я страшно испугался, сожалея, что рассказал. Как он среагирует? Как мне поступить, если он постучится ко мне с оружием в руках с намерением отомстить?
Но ничего не произошло. Вероятно, он не читал эту газету…»…
До встречи на Клинической секции!
