Dépasser, Aufhebung, indépassable и неоразвязывание в ординарном психозе
Dépasser, Aufhebung,indépassable и неоразвязывание в ординарном психозе
Pierre-Auguste Renoir
28.11
4 сеанс
c 11 до 13.30
«В качестве эпиграфа к этой встрече я предлагаю цитату из курса Миллера, где он обозначает первую реперную точку при чтении Лакана: «Не существует лучшего принципа чтения текста, чем адаптация тех принципов, на которых сам этот текст держится, те по-настоящему основательное чтение — это чтение, построенное на самоприложение этих принципов. Если мы собираемся этого придерживаться, то нам бы не мешало прояснить подход Лакана к чтению, поскольку и сам он включился в свое учение как читатель Фрейда. В течение 10 лет его Семинар назывался «Семинар по фрейдовским текстам». Это название изменилось, начиная с XI семинара (ЖАМ, 3 гл, 1981 г.)».
Наша точка отправления сегодня — это глагол «dépasser», который можно перевести на русский язык как «превзойти», хотя на французском здесь звучит то самое перейти (passer), которое присутствует, например, в «перейти через фантазм» как цель анализа. Но dépasser — это не passer.
Этот глагол (dépasser) появляется в связи вопросом о возможной позиции читателей в отношении учения, в данном случае Лакана. Миллер ставит вопрос: «Наша ли это цель, которую мы можем разумно поставить перед собой: превзойти Лакана… Это выражение снискало популярность благодаря прогрессивизму, распространяемому в нашей культуре, более солидный фундамент которого мы можем найти в мыслях Гегеля, как перевод это загадочного Aufhebung, находящегося в центре его диалектики. В основании dépassement- это способ анализа субъективной позиции. Он подразумевает, что субъективная позиция не может быть проанализирована с помощью одного понятия, с которым она находится в стабильных отношениях, в гармонии… Анализ субъективной позиции предполагает не одно, а два понятия- второе, должно быть отлично, те находится в противоречии по отношению к первому… К примеру, субъективная позиция господина предполагает другую, с которой она не находится в стабильных отношениях, но в отношениях, которые подразумевают субъективное преобразование (mutation). Именно это субъективное преобразование, возникающее вследствие противоречия этих двух понятий, в которых эта субъективная позиция и анализируется и называется Гегелем dépassement. Это и есть мотор Феноменологии духа, представляющий собой идею прогресса (ЖАМ)». И далее: «Находимся ли мы в этом кадре, в этой перспективе, когда речь идет о нашем отношении к Лакану? Нужно четко сказать, что нет. Его концепция как раз состоит в том, что есть напротив нечто, что нельзя превзойти в субъективных позициях. Об этом он говорил как в отношении Декарта, так и в отношении Фрейда… Идею, что есть непереходимые субъективные позиции разделял не только Лакан, те это понятие строго говоря хайдеггеровское. Вы знаете, что Лакан опирался на тексты Хайддегера в своем первом прочтении Фрейда» (ЖАМ).
Вот три цитаты, в которых мы можем проследить приемы Миллера, цель которого пробудить понятия лакановского учения, захваченного «бессознательное структурировано как язык», «Римской речью» и «Инстанцией буквы в бессознательном» в 1981 году.
Для нас же, читателей сегодняшнего дня, такой проблемы вроде не существует, однако, так ли это? Действительно ли мы представляем себе движение мысли Лакана, и тот разрыв, который существует между лозунгом Лакана «назад к Фрейду» и аксиомой «бессознательное структурировано как язык». В этом разрыве и помещается, обнаруживаемая Миллером в теории Лакана антиномия между законами речи и законами языка, между желанием признания и желанием как метонимии. Это разделение важно, поскольку предполагает совершенно разные последствия для теории бессознательного. Итак, вот что отмечает Миллер:
«Вы знаете как Лакан, в эпоху Римской речи определял безумие? Он всегда определял безумие отталкиваясь от законов речи, как речи, которая нарушает законы речи, те как речь, которая отказывается быть признанной, и поэтому оказывается соединена с языком без диалектики, а единственная диалектика, которую Лакан поддерживал на тот момент —это диалектика признания, согласно которой субъект не может снискать свое бытие кроме как через посредничество другого, который признает его. Лакан в Римской речи дал очень красивую и приятную для слуха формулу: Безумие это дискурс, в котором настолько субъект говорим, что он не говорит. Так он определяет безумие к 1953. А вы знаете, что к концу 60, это превращается, наоборот, в определение «субъекта предположительно говорящего», те, что он, гораздо больше, говорим, чем говорящ. Я хочу сказать, что-то, что он определил как свойственное безумию в 1953 году, стало интегрировано в его определение любого субъекта к 60 гг, что привело в конце концов к рождению этого элегантного для словаря решения, к лексическому решению, согласно которому закрепилось понятие «говорящее бытие ( существо), parlêtre, которое является сразу как бытием (существом) говорящим, так и бытием (существом) говоримым. Это очень красиво и экономично сказать parlêtre!» (ЖАМ)
Кстати, здесь теперь мы можем добавить, заглядывая в текст относительно недавний Миллера «Бессознательное в 21 веке», что это слово приходит на смену понятия бессознательного в поздний период учения, которым Лакан никогда не был доволен, соответственно, в эпоху ординарных психозов. Итак, это небольшое введение в мое сообщение на семинаре в эту субботу.
Ирина Макарова
4 сеанс
c 11 до 13.30
«В качестве эпиграфа к этой встрече я предлагаю цитату из курса Миллера, где он обозначает первую реперную точку при чтении Лакана: «Не существует лучшего принципа чтения текста, чем адаптация тех принципов, на которых сам этот текст держится, те по-настоящему основательное чтение — это чтение, построенное на самоприложение этих принципов. Если мы собираемся этого придерживаться, то нам бы не мешало прояснить подход Лакана к чтению, поскольку и сам он включился в свое учение как читатель Фрейда. В течение 10 лет его Семинар назывался «Семинар по фрейдовским текстам». Это название изменилось, начиная с XI семинара (ЖАМ, 3 гл, 1981 г.)».
Наша точка отправления сегодня — это глагол «dépasser», который можно перевести на русский язык как «превзойти», хотя на французском здесь звучит то самое перейти (passer), которое присутствует, например, в «перейти через фантазм» как цель анализа. Но dépasser — это не passer.
Этот глагол (dépasser) появляется в связи вопросом о возможной позиции читателей в отношении учения, в данном случае Лакана. Миллер ставит вопрос: «Наша ли это цель, которую мы можем разумно поставить перед собой: превзойти Лакана… Это выражение снискало популярность благодаря прогрессивизму, распространяемому в нашей культуре, более солидный фундамент которого мы можем найти в мыслях Гегеля, как перевод это загадочного Aufhebung, находящегося в центре его диалектики. В основании dépassement- это способ анализа субъективной позиции. Он подразумевает, что субъективная позиция не может быть проанализирована с помощью одного понятия, с которым она находится в стабильных отношениях, в гармонии… Анализ субъективной позиции предполагает не одно, а два понятия- второе, должно быть отлично, те находится в противоречии по отношению к первому… К примеру, субъективная позиция господина предполагает другую, с которой она не находится в стабильных отношениях, но в отношениях, которые подразумевают субъективное преобразование (mutation). Именно это субъективное преобразование, возникающее вследствие противоречия этих двух понятий, в которых эта субъективная позиция и анализируется и называется Гегелем dépassement. Это и есть мотор Феноменологии духа, представляющий собой идею прогресса (ЖАМ)». И далее: «Находимся ли мы в этом кадре, в этой перспективе, когда речь идет о нашем отношении к Лакану? Нужно четко сказать, что нет. Его концепция как раз состоит в том, что есть напротив нечто, что нельзя превзойти в субъективных позициях. Об этом он говорил как в отношении Декарта, так и в отношении Фрейда… Идею, что есть непереходимые субъективные позиции разделял не только Лакан, те это понятие строго говоря хайдеггеровское. Вы знаете, что Лакан опирался на тексты Хайддегера в своем первом прочтении Фрейда» (ЖАМ).
Вот три цитаты, в которых мы можем проследить приемы Миллера, цель которого пробудить понятия лакановского учения, захваченного «бессознательное структурировано как язык», «Римской речью» и «Инстанцией буквы в бессознательном» в 1981 году.
Для нас же, читателей сегодняшнего дня, такой проблемы вроде не существует, однако, так ли это? Действительно ли мы представляем себе движение мысли Лакана, и тот разрыв, который существует между лозунгом Лакана «назад к Фрейду» и аксиомой «бессознательное структурировано как язык». В этом разрыве и помещается, обнаруживаемая Миллером в теории Лакана антиномия между законами речи и законами языка, между желанием признания и желанием как метонимии. Это разделение важно, поскольку предполагает совершенно разные последствия для теории бессознательного. Итак, вот что отмечает Миллер:
«Вы знаете как Лакан, в эпоху Римской речи определял безумие? Он всегда определял безумие отталкиваясь от законов речи, как речи, которая нарушает законы речи, те как речь, которая отказывается быть признанной, и поэтому оказывается соединена с языком без диалектики, а единственная диалектика, которую Лакан поддерживал на тот момент —это диалектика признания, согласно которой субъект не может снискать свое бытие кроме как через посредничество другого, который признает его. Лакан в Римской речи дал очень красивую и приятную для слуха формулу: Безумие это дискурс, в котором настолько субъект говорим, что он не говорит. Так он определяет безумие к 1953. А вы знаете, что к концу 60, это превращается, наоборот, в определение «субъекта предположительно говорящего», те, что он, гораздо больше, говорим, чем говорящ. Я хочу сказать, что-то, что он определил как свойственное безумию в 1953 году, стало интегрировано в его определение любого субъекта к 60 гг, что привело в конце концов к рождению этого элегантного для словаря решения, к лексическому решению, согласно которому закрепилось понятие «говорящее бытие ( существо), parlêtre, которое является сразу как бытием (существом) говорящим, так и бытием (существом) говоримым. Это очень красиво и экономично сказать parlêtre!» (ЖАМ)
Кстати, здесь теперь мы можем добавить, заглядывая в текст относительно недавний Миллера «Бессознательное в 21 веке», что это слово приходит на смену понятия бессознательного в поздний период учения, которым Лакан никогда не был доволен, соответственно, в эпоху ординарных психозов. Итак, это небольшое введение в мое сообщение на семинаре в эту субботу.
Ирина Макарова
28.11
4 сеанс
c 11 до 13.30
«В качестве эпиграфа к этой встрече я предлагаю цитату из курса Миллера, где он обозначает первую реперную точку при чтении Лакана: «Не существует лучшего принципа чтения текста, чем адаптация тех принципов, на которых сам этот текст держится, те по-настоящему основательное чтение — это чтение, построенное на самоприложение этих принципов. Если мы собираемся этого придерживаться, то нам бы не мешало прояснить подход Лакана к чтению, поскольку и сам он включился в свое учение как читатель Фрейда. В течение 10 лет его Семинар назывался «Семинар по фрейдовским текстам». Это название изменилось, начиная с XI семинара (ЖАМ, 3 гл, 1981 г.)».
Наша точка отправления сегодня — это глагол «dépasser», который можно перевести на русский язык как «превзойти», хотя на французском здесь звучит то самое перейти (passer), которое присутствует, например, в «перейти через фантазм» как цель анализа. Но dépasser — это не passer.
Этот глагол (dépasser) появляется в связи вопросом о возможной позиции читателей в отношении учения, в данном случае Лакана. Миллер ставит вопрос: «Наша ли это цель, которую мы можем разумно поставить перед собой: превзойти Лакана… Это выражение снискало популярность благодаря прогрессивизму, распространяемому в нашей культуре, более солидный фундамент которого мы можем найти в мыслях Гегеля, как перевод это загадочного Aufhebung, находящегося в центре его диалектики. В основании dépassement- это способ анализа субъективной позиции. Он подразумевает, что субъективная позиция не может быть проанализирована с помощью одного понятия, с которым она находится в стабильных отношениях, в гармонии… Анализ субъективной позиции предполагает не одно, а два понятия- второе, должно быть отлично, те находится в противоречии по отношению к первому… К примеру, субъективная позиция господина предполагает другую, с которой она не находится в стабильных отношениях, но в отношениях, которые подразумевают субъективное преобразование (mutation). Именно это субъективное преобразование, возникающее вследствие противоречия этих двух понятий, в которых эта субъективная позиция и анализируется и называется Гегелем dépassement. Это и есть мотор Феноменологии духа, представляющий собой идею прогресса (ЖАМ)». И далее: «Находимся ли мы в этом кадре, в этой перспективе, когда речь идет о нашем отношении к Лакану? Нужно четко сказать, что нет. Его концепция как раз состоит в том, что есть напротив нечто, что нельзя превзойти в субъективных позициях. Об этом он говорил как в отношении Декарта, так и в отношении Фрейда… Идею, что есть непереходимые субъективные позиции разделял не только Лакан, те это понятие строго говоря хайдеггеровское. Вы знаете, что Лакан опирался на тексты Хайддегера в своем первом прочтении Фрейда» (ЖАМ).
Вот три цитаты, в которых мы можем проследить приемы Миллера, цель которого пробудить понятия лакановского учения, захваченного «бессознательное структурировано как язык», «Римской речью» и «Инстанцией буквы в бессознательном» в 1981 году.
Для нас же, читателей сегодняшнего дня, такой проблемы вроде не существует, однако, так ли это? Действительно ли мы представляем себе движение мысли Лакана, и тот разрыв, который существует между лозунгом Лакана «назад к Фрейду» и аксиомой «бессознательное структурировано как язык». В этом разрыве и помещается, обнаруживаемая Миллером в теории Лакана антиномия между законами речи и законами языка, между желанием признания и желанием как метонимии. Это разделение важно, поскольку предполагает совершенно разные последствия для теории бессознательного. Итак, вот что отмечает Миллер:
«Вы знаете как Лакан, в эпоху Римской речи определял безумие? Он всегда определял безумие отталкиваясь от законов речи, как речи, которая нарушает законы речи, те как речь, которая отказывается быть признанной, и поэтому оказывается соединена с языком без диалектики, а единственная диалектика, которую Лакан поддерживал на тот момент —это диалектика признания, согласно которой субъект не может снискать свое бытие кроме как через посредничество другого, который признает его. Лакан в Римской речи дал очень красивую и приятную для слуха формулу: Безумие это дискурс, в котором настолько субъект говорим, что он не говорит. Так он определяет безумие к 1953. А вы знаете, что к концу 60, это превращается, наоборот, в определение «субъекта предположительно говорящего», те, что он, гораздо больше, говорим, чем говорящ. Я хочу сказать, что-то, что он определил как свойственное безумию в 1953 году, стало интегрировано в его определение любого субъекта к 60 гг, что привело в конце концов к рождению этого элегантного для словаря решения, к лексическому решению, согласно которому закрепилось понятие «говорящее бытие ( существо), parlêtre, которое является сразу как бытием (существом) говорящим, так и бытием (существом) говоримым. Это очень красиво и экономично сказать parlêtre!» (ЖАМ)
Кстати, здесь теперь мы можем добавить, заглядывая в текст относительно недавний Миллера «Бессознательное в 21 веке», что это слово приходит на смену понятия бессознательного в поздний период учения, которым Лакан никогда не был доволен, соответственно, в эпоху ординарных психозов. Итак, это небольшое введение в мое сообщение на семинаре в эту субботу.
Ирина Макарова
4 сеанс
c 11 до 13.30
«В качестве эпиграфа к этой встрече я предлагаю цитату из курса Миллера, где он обозначает первую реперную точку при чтении Лакана: «Не существует лучшего принципа чтения текста, чем адаптация тех принципов, на которых сам этот текст держится, те по-настоящему основательное чтение — это чтение, построенное на самоприложение этих принципов. Если мы собираемся этого придерживаться, то нам бы не мешало прояснить подход Лакана к чтению, поскольку и сам он включился в свое учение как читатель Фрейда. В течение 10 лет его Семинар назывался «Семинар по фрейдовским текстам». Это название изменилось, начиная с XI семинара (ЖАМ, 3 гл, 1981 г.)».
Наша точка отправления сегодня — это глагол «dépasser», который можно перевести на русский язык как «превзойти», хотя на французском здесь звучит то самое перейти (passer), которое присутствует, например, в «перейти через фантазм» как цель анализа. Но dépasser — это не passer.
Этот глагол (dépasser) появляется в связи вопросом о возможной позиции читателей в отношении учения, в данном случае Лакана. Миллер ставит вопрос: «Наша ли это цель, которую мы можем разумно поставить перед собой: превзойти Лакана… Это выражение снискало популярность благодаря прогрессивизму, распространяемому в нашей культуре, более солидный фундамент которого мы можем найти в мыслях Гегеля, как перевод это загадочного Aufhebung, находящегося в центре его диалектики. В основании dépassement- это способ анализа субъективной позиции. Он подразумевает, что субъективная позиция не может быть проанализирована с помощью одного понятия, с которым она находится в стабильных отношениях, в гармонии… Анализ субъективной позиции предполагает не одно, а два понятия- второе, должно быть отлично, те находится в противоречии по отношению к первому… К примеру, субъективная позиция господина предполагает другую, с которой она не находится в стабильных отношениях, но в отношениях, которые подразумевают субъективное преобразование (mutation). Именно это субъективное преобразование, возникающее вследствие противоречия этих двух понятий, в которых эта субъективная позиция и анализируется и называется Гегелем dépassement. Это и есть мотор Феноменологии духа, представляющий собой идею прогресса (ЖАМ)». И далее: «Находимся ли мы в этом кадре, в этой перспективе, когда речь идет о нашем отношении к Лакану? Нужно четко сказать, что нет. Его концепция как раз состоит в том, что есть напротив нечто, что нельзя превзойти в субъективных позициях. Об этом он говорил как в отношении Декарта, так и в отношении Фрейда… Идею, что есть непереходимые субъективные позиции разделял не только Лакан, те это понятие строго говоря хайдеггеровское. Вы знаете, что Лакан опирался на тексты Хайддегера в своем первом прочтении Фрейда» (ЖАМ).
Вот три цитаты, в которых мы можем проследить приемы Миллера, цель которого пробудить понятия лакановского учения, захваченного «бессознательное структурировано как язык», «Римской речью» и «Инстанцией буквы в бессознательном» в 1981 году.
Для нас же, читателей сегодняшнего дня, такой проблемы вроде не существует, однако, так ли это? Действительно ли мы представляем себе движение мысли Лакана, и тот разрыв, который существует между лозунгом Лакана «назад к Фрейду» и аксиомой «бессознательное структурировано как язык». В этом разрыве и помещается, обнаруживаемая Миллером в теории Лакана антиномия между законами речи и законами языка, между желанием признания и желанием как метонимии. Это разделение важно, поскольку предполагает совершенно разные последствия для теории бессознательного. Итак, вот что отмечает Миллер:
«Вы знаете как Лакан, в эпоху Римской речи определял безумие? Он всегда определял безумие отталкиваясь от законов речи, как речи, которая нарушает законы речи, те как речь, которая отказывается быть признанной, и поэтому оказывается соединена с языком без диалектики, а единственная диалектика, которую Лакан поддерживал на тот момент —это диалектика признания, согласно которой субъект не может снискать свое бытие кроме как через посредничество другого, который признает его. Лакан в Римской речи дал очень красивую и приятную для слуха формулу: Безумие это дискурс, в котором настолько субъект говорим, что он не говорит. Так он определяет безумие к 1953. А вы знаете, что к концу 60, это превращается, наоборот, в определение «субъекта предположительно говорящего», те, что он, гораздо больше, говорим, чем говорящ. Я хочу сказать, что-то, что он определил как свойственное безумию в 1953 году, стало интегрировано в его определение любого субъекта к 60 гг, что привело в конце концов к рождению этого элегантного для словаря решения, к лексическому решению, согласно которому закрепилось понятие «говорящее бытие ( существо), parlêtre, которое является сразу как бытием (существом) говорящим, так и бытием (существом) говоримым. Это очень красиво и экономично сказать parlêtre!» (ЖАМ)
Кстати, здесь теперь мы можем добавить, заглядывая в текст относительно недавний Миллера «Бессознательное в 21 веке», что это слово приходит на смену понятия бессознательного в поздний период учения, которым Лакан никогда не был доволен, соответственно, в эпоху ординарных психозов. Итак, это небольшое введение в мое сообщение на семинаре в эту субботу.
Ирина Макарова
Pierre-Auguste Renoir
