Жак-Ален Миллер, курс 1984-1985 гг.
1,2,3,4
1 сеанс, 14 ноября 1984

Cours du 14 novembre 1984

Cet amphithéâtre me donne le sentiment d'être au pied d'une montagne. Ce n'est pas tant la montagne que constitue votre présence, que la montagne des propos que je vais devoir tenir cette année. Il y a bien là vingt-cinq ou trente gradins, comme il y a vingt cinq ou trente mercredis.

Этот амфитеатр создает ощущение, что я нахожусь у подножья горы. В этом не столько гора, которую создает ваше присутствие, но гора тех выступлений, которые я собираюсь сделать в этом году. Предстоит пройти двадцать пять или тридцать ступеней за двадцать пять или тридцать сред.

J'ai réservé le titre de ce cours jusqu'à cette première séance et il faut bien maintenant que je vous le livre. Il ne s'écrit pas comme il se prononce. Ce titre, c'est: 1,2,3,4. Il y a donc là quatre petits chiffres alignés.

Я не раскрывал до первого сеанса название этого курса, и теперь нужно его вам предъявить. Пишется это название не так, как произносится. Это название: 1,2,3,4. Четыре выстроенные в линию циферки.

J'ai d'abord une première raison pour justifier ce titre, à savoir que le cours de cette année est le quatrième - le quatrième d'une série qui se trouve être la seconde d'un parcours que je fais sous le titre de L'orientation lacanienne et qui a commencé en 1972.

Для начала – причина такого названия, а именно то обстоятельство, что курс этого года является четвертым – четвертым во второй серии моего маршрута, который я прокладываю под именем Лакановской ориентации и который начался в 1972.

Orientation, ça veut dire direction, puisque l'orientation - au moins tel que nous employons maintenant ce mot - a un sens récent. Ce sens-là n'est pas même répertorié comme tel par Littré. Nous entendons, par ce mot, le fait de donner un mouvement, une direction déterminée, et aussi le fait d'avoir cette direction. On dit orientation en français seulement depuis 1834. C'est ce que confirment les dictionnaires. A cette date, on entend seulement par là le fait de reconnaître l'endroit où l'on est, en déterminant les points cardinaux. Quand j'ai baptisé cette série-là Orientation lacanienne, eh bien, j'entendais ça comme ça, comme exposant la direction que Lacan imprime à la psychanalyse et, indissolublement, à la pratique analytique.

Ориентация означает направление, поскольку ориентация – по крайней мере как сейчас мы используем это слово – смысл этот обрела недавно. Этот смысл даже не фигурирует как таковой в словаре Литтре. Под этим словом мы понимаем факт придания движения, определенного направления, а также обладание этим направлением. Говорят, что слово ориентация используется во французском только с 1834 года. Это подтверждают словари. В настоящее время под ним понимают только факт местонахождения путем определения сторон света. Когда я окрестил эту серию Лакановской ориентацией, именно это я и имел в виду как указание направления, которое Лакан придал психоанализу и вместе с этим, нерасторжимо, аналитической практике.

Il y a là mouvement. C'est ce que comporte l'orientation. L'orientation, telle que je l'entendais, n'est pas une statique. Au contraire, une orientation se représente au mieux, dans son sens récent, par un vecteur, c'est-à-dire un segment muni d'une orientation.

Там есть движение. Это то, что задаёт ориентацию. Ориентация, как я ее понимаю, не является статикой. Напротив, ориентация лучше представляется, в своем новом смысле, через вектор, то есть, через сегмент, обладающий ориентацией.

Il y a plus dans une figure géométrique orientée que dans une figure géométrique qui ne l'est pas.

В геометрической фигуре, которой задана ориентация, имеется большее, чем в геометрической фигуре вне ориентации.

L'orientation est aussi un facteur de différentiation. Le symbole fléché suffit à faire naître une distinction. Une orientation, ce n'est pas rien. C'est inscriptible, et j'en profite pour signaler que dans les problèmes d'orientation, il y a, au premier rang, les problèmes de symétrie qui, au cours de cette année, pourront peut-être à l'occasion nous retenir. De toute façon, cette orientation est présente dans les schémas de Lacan. Elle est présente, par exemple, dans son Graphe qui est un graphe orienté.

Ориентация является также и фактором дифференциации. Символа со стрелкой достаточно, чтобы создать различение. Ориентация – это не ничто. Она может быть записана (inscriptible) и я этим воспользуюсь, чтобы сообщить, что в проблемах ориентации присутствуют в первую очередь проблемы симметрии, что в течение этого года, возможно, привлечет наше внимание. В любом случае, эта ориентация представлена в схемах Лакана. Она представлена, к примеру, в его Графе, являющем ориентацию.

Par orientation, j'entendais aussi le fait que ça ne m'intéresse pas de développer l'enseignement de Lacan comme une dogmatique. De plus, je crois que ce n'est pas possible. Ca ne peut être développé que comme une orientation, c'est-à-dire comme un chemin ou un frayage, et même comme un progrès, si on entend précisément par là que ça ne demeure pas immobile.

Под ориентацией я понимал также тот факт, что мне не интересно развивать учение Лакана как догматическое. К тому же, я полагаю, что это и невозможно. Оно не может быть развито иначе, как в порядке ориентации, то есть, как путь или как прокладывание пути (frayage) и даже как прогресс, если понимаем под этим именно то, что не пребывает неподвижным.

C'est ainsi que je m'efforce d'assumer, d'adopter ce que Lacan a pu formuler dans ses variations. C'est bien parce que j'ai le point de vue de l'orientation que je peux traiter ensemble des dits de Lacan qui, considérés du point de vue dogmatique, sont purement et simplement contradictoires. Ces dits ne trouvent leur fonction que du point de vue de l'orientation.

Именно в связи с этим я вынужден признать, принять (adopter) то, что Лакан смог сформулировать в своих вариациях. И именно потому, что у меня есть точка видения ориентации, я могу трактовать множество высказываний Лакана, которые, если посмотреть на них с догматической точки зрения, являются просто-напросто взаимоисключающими (contradictoires). Эти высказывания получают свои функции только с точки зрения ориентации.

On m'a dit, il y a cinq minutes, que ce titre n'avait pas l'air d'en être un. Peut-être que si j'avais dit 4,3,2,1,0, ça aurait fait plus titre. Mais je ne répugne pas à ce qu'on le lise comme ça, à rebours. C'est même peut-être la meilleure lecture à faire, sauf qu'avec 1,2,3,4 je laisse ouvert la suite, et que comme le 4 est le chiffre du cours de cette année, il m'aurait paru de mauvais augure de dire 4,3,2,1,0. Donc, comme j'ai l'intention d'en faire un cinquième, je maintiens ce titre de 1,2,3,4.

Пять минут назад мне сказали, что это название не похоже на название. Возможно, если бы я сказал 4,3,2,1,0, это было бы более похоже. Но я не против, чтобы его читали и в обратном порядке. Возможно, это даже лучшее чтение, за исключением того, что 1,2,3,4 я оставляю открытой последовательностью, и что поскольку 4 это цифра курса этого года, мне бы показалось дурным предзнаменованием говорить 4,3,2,1,0. Поэтому, разу уж у меня есть намерение сделать пятый, я сохраню название как 1,2,3,4.

J'ai pensé d'ailleurs à dire Les quatre, mais c'est un titre qui a déjà été pris. Il a été pris par Martin Heidegger, pour une conférence. C'est une conférence qui a tout son prix pour nous, puisqu'il y est question de la Chose. C'est aussi un titre qui est utilisé pour un roman d'Agatha Christie, et je reste donc à ce 1,2,3,4. Le titre Les quatre, ça serait aussi bien le titre du Séminaire XI de Lacan: Les quatre concepts fondamentaux de la psychanalyse, amputé de la partie de la phrase qui fait sens.

Я, кстати, думал дать название Четыре (Les quatre), однако это название уже занято. Оно было взято Мартином Хайдеггером для одной лекции. Эта лекция для нас очень ценная, поскольку в ней есть вопрос о Вещи. Также это название использовала для своего романа Агата Кристи, и вот я оставляю 1,2,3,4. Название Четыре мог бы носить XI Семинар Лакана: Четыре основные понятия психоанализа, отсеченное от части фразы, которая создает смысл.

En disant 1,2,3,4, j'attire aussi l'attention sur le chiffre en tant que tel - le chiffre qui peut être ici le nombre. De fait, ce que je vais déployer cette année a d'étroits rapports avec le mathème dont le nombre est ce que nous pouvons produire comme exemple le plus sûr.

Говоря 1,2,3,4, я также привлекаю внимание к цифре как таковой — цифре, которая может здесь быть числом. Действительно, то, что я собираюсь развивать в этом году, находится в тесной связи с матемой, число которых — это то, что мы можем произвести — как наиболее надежный пример.

1,2,3,4, c'est aussi une suite. C'est une suite de nombres. C'est un ensemble ordonné. C'est une ordonnance de termes dont la valeur dépend de leur rang. La suite, nous ne connaissons que ça dans la psychanalyse. On fonctionne avec un esprit de suite. Il y a les premiers entretiens, les premières séances, les dernières. Il y a la suite de ces séances. Le terme de suite dans l'expérience analytique ne surprendra personne.

1,2,3,4 — это тоже последовательность. Последовательность чисел. Это — упорядоченное множество. Это упорядочивание (ordonnance) элементов, значение которых зависит от их ранга. Последовательность — только это мы знаем в психоанализе. Мы и действуем в духе последовательности. Есть первые встречи (entretiens), первые сеансы, последние. Есть последовательность сеансов. Понятием последовательности в аналитическом опыте никого не удивишь.

De la suite, il ne faut qu'un pas pour passer à la série. La série - je prends ici la définition de Lacan - c'est la seule forme que nous ayons du sérieux dans la pensée de la psychanalyse. Lacan a toujours défini le sérieux par la série, pour des raisons fondamentales et qui ne viennent pas du tout de l'occasion du mot d'esprit qu'offrent série et sérieux. Ce mot d'esprit est fondé. La langue française est fondée dans ce rapprochement.

От последовательности достаточно лишь одного шага, чтобы перейти к серии. Серия – я беру здесь определение Лакана – это форма серьезного (sérieux) в психоаналитической мысли. Лакан всегда определял серьезное через серию по фундаментальным причинам, и совершенно не случайно совпадение в игре слов серийного и серьезного (série et sérieux). Эта игра слов обоснована. Французский язык основан на этом сближении.

Pourquoi une série serait-elle la forme du sérieux? Je peux expliquer ça. Une série, c'est la somme des termes d'une suite. Ça donne une nouvelle série faite d'une succession de termes dont chacun est construit à partir des termes de la suite première. Ce qu'on peut, à proprement parler, appeler la série, c'est le couple de deux suites d'éléments. La série est ce couple de la première suite et de la deuxième formée par la somme des éléments de la première. A cet égard, la série est déterminée par la connaissance d'une des deux suites.

Почему серия должна быть формой серьезного? Я могу это объяснить. Серия – это сумма элементов последовательности. Это дает новую серию, состоящую из ряда элементов, каждый из которых состоит из элементов первой последовательности. Строго говоря, серией можно назвать пару из двух последовательностей элементов. Серия – это пара первой последовательности и второй, образованной суммой элементов первой. В связи с этим серия определяется посредством рассмотрения одной из двух последовательностей.

Évidemment, on peut parler de série quand il y a somme dans une suite finie, mais ce concept de série est surtout intéressant lorsqu'on est dans le cas de l'infini. En effet, dans ce cas-là, la question se pose de savoir si la série est convergente ou divergente. La série est convergente si elle a une limite. Elle est divergente dans le cas contraire. Si je fais, par exemple, une série de 1 et que je les associe de cette façon-là: 1-1+1-1+1..., nous avons une série qui n'est pas convergente mais divergente.

Очевидно, что мы можем говорить о серии, когда в конечной последовательности есть сумма, но это понятие серии особенно интересно, когда мы находимся в случае бесконечности. Действительно, в этом случае возникает вопрос, сходится (convergente) серия или расходится (divergente). Серия сходится, если у нее есть предел. В противном случае она расходится. Если я сделаю, например, серию единиц (de 1) и соединю их таким образом: 1-1+1-1+1..., у нас есть серия, которая не сходится, а расходится (не конвергентна, а дивергентна).

Eh bien, il est clair que l'enseignement de Lacan forme une série. Lacan, quand il identifie la série et le sérieux, il pense à son enseignement. Il pense à son orientation, c'est-à-dire à celle qui lui paraît propre à l'expérience analytique. La série est propre à nous figurer que dans l'expérience analytique il s'agit d'un serrage. Il s'agit d'un serrage de ce qui ne peut pas figurer comme tel dans la série. A cet égard, il faut mettre en série la série, le sérieux et le serrage.

Что ж, ясно, что учение Лакана образует серию. Лакан, когда он определяет (identifie) серию и серьезное, он думает о своем учении. Он думает о своей ориентации, то есть о том, что ему кажется специфическим для аналитического опыта. Серия подходит нам, чтобы представить, что в аналитическом опыте речь идет о сжатии (serrage). Это сжатие того, что не может фигурировать как таковое в серии. В связи с этим, необходимо установить в серии серию, серьезное и сжатие.

Ce quelque chose qui ne peut pas figurer dans la série, c'est ce que Lacan a nommé du nom d'objet a. C'est ça qu'il est question de serrer, pour autant que cet objet comme tel n'est pas figurable, inscriptible dans la série, aussi loin que se poursuive l'expérience analytique. C'est bien parce qu'il s'agit, dans la psychanalyse, de ce que Lacan a simplifié en l'appelant l'objet a, qu'on ne peut aucunement mettre au terme de l'analyse, à sa fin propre, une inscription signifiante, un signifiant de plus. La suite signifiante que nous abrégeons par S1-S2 comporte en elle-même un principe d'infini. A défaut d'inscription, on essaye donc de saisir ce dont il s'agit quand on parle de chute, voire de traversée du fantasme en tant qu'il est un mixte, un composé de l'objet et du signifiant.

Есть нечто, что не может фигурировать в серии — это то, что Лакан именовал объектом а. Именно его нужно сжать (serrer), при том, что этот объект не может быть фигуральным, вписанным в серию, как бы далеко не простирался аналитический опыт. Это так, поскольку в психоанализе речь идет о том, что Лакан упростил, называя это объектом а, который никоим образом невозможно довести до предела в анализе, до его окончательного варианта, означающей записи, еще одного означающего. Последовательность означающих, которую мы сокращаем (abrégeons) до S1-S2, которая в себе самой содержит принцип бесконечности. Поэтому, в отсутствии записи мы пытаемся ухватить, о чем идет речь, когда мы говорим о падении или о пересечении фантазма как о смещении, соединении (composé) объекта и означающего.

La série a pour principe ce que Lacan nous signalait être son trait dès son entrée dans la clinique psychiatrique, à savoir un ce n'est pas tout à fait ça. C'est au nom du ce n'est pas tout à fait ça encore que la série se poursuit. Ca ne peut être qu'au nom d'un ce n'est pas tout à fait ça encore qu'on peut avoir le front de continuer de faire ce cours année après année. C'est le principe même du rapport du signifiant et de l'objet a. Du côté du signifiant, ce n'est jamais tout à fait ça. On fait comme si, transitoirement.

Серия имеет в качестве принципа черту, на которую указал нам Лакан с его приходом в психиатрическую клинику, а именно – это не совсем то. Под титром того, что это опять не совсем то, серия продолжается. Это только и может быть под титром опять это не совсем то, хотя, можно было бы набраться смелости продолжать проходить этот курс из года в год. Таков сам принцип соотношения означающего и объекта а. Со стороны означающего это никогда не бывает совсем этим. Мы действуем как бы временно.

Évidemment, quand on se met à faire série, on espère que la série soit convergente, mais on est déçu. A l'occasion, Lacan a présenté la série Lacan comme oscillante. Il expliquait qu'il prenait chaque année un versant contraire, que c'était en quelque sorte un chemin en zigzag et non pas un chemin linéaire. Mais enfin, il espérait, bien entendu, que sa série était convergente. La série comporte un plus-un et un encore. C'est dire que la série est ce que comporte le pas-tout. Il y a, entre la série et le pas-tout, les rapports les plus étroits.

Очевидно, что когда мы начинаем делать серию, мы надеемся, что серия сойдется (будет конвергентной), но мы разочарованы. По этому случаю Лакан представил la série Lacan как колеблющуюся. Он объяснял, что каждый год принимал противоположную сторону, что это своего рода зигзагообразный путь, а не путь линейный. Но все же он конечно надеялся, что его серия сойдется. В серии есть плюс один (un plus-un), и еще один. Это означает, что серия - это то, что охватывает не-все (pas-tout). Между серией и не-всем существуют самые тесные отношения.

Ici, moi, je fais une suite associée. En tout cas, je la conçois comme telle. Je fais une suite associée à l'enseignement de Lacan. Il faudrait d'ailleurs, puisque j'en suis à une somme partielle, que j'indique ma position. Ca peut valoir pour vous, puisqu'il y a toute une partie de ce public qui vient de l'université et qui donc prend le train en marche. Je dois bien supposer que rien n'est connu. C'est la discipline que l'on doit s'imposer à chaque fois lorsqu'on enseigne. De plus, c'est une somme que j'ai intérêt à faire pour moi aussi bien, puisqu'ainsi je contrôle ma position et ses transformations, cela dans la mesure où j'ai enseigné avant que de psychanalyser.

Здесь я создаю ассоциированную последовательность (suite associée). Во всяком случае, я ее воспринимаю как таковую. Я создаю последовательность, ассоциированную с учением Лакана. Следовало бы, кстати, поскольку я нахожусь на этапе промежуточных итогов, чтобы я указал свою позицию. Это может быть для вас значимо, так как есть целая часть этой аудитории, которая приезжает из университета и которая, следовательно, присоединяется к процессу, "вскакивая на подножку поезда". Я должен исходить из того, что нет ничего известного. Такого подхода мы должны придерживаться каждый раз при обучении. Кроме того – это итог, в котором и я заинтересован точно так же, поскольку таким образом я контролирую свою позицию и ее преобразования в той мере, в которой я преподавал до психоанализа.

J'ai eu d'abord une familiarité avec l'enseignement, puis je me suis retrouvé enseigner et psychanalyser. Je suis obligé de repérer chez moi un virage que j'effectue maintenant, même si ça ne me fait pas forcément plaisir. Je vire maintenant au statut du psychanalyste qui enseigne. Ça veut dire que par le fait de l'expérience analytique, je perds le naturel de l'enseignement. Je suis obligé de reprendre les choses à partir du fait de la psychanalyse. Du fait qu'une analyse tient sans enseignement, que ça tient sans concepts, sans transmission intégrale de mathèmes, je suis par là obligé de m'interroger d'une autre façon sur les concepts analytiques.

Сначала я познакомился с учением, затем я обнаружил, что преподаю и занимаюсь психоанализом. Я вынужден отметить поворот, который я делаю сейчас, даже если это не обязательно доставляет мне удовольствие. Сейчас я делаю поворот к статусу психоаналитика, который преподает. Это означает, что сам факт имеющегося аналитического опыта приводит меня к потере непосредственности (le nature) преподавания. Я вынужден пересматривать все, исходя из факта психоанализа. Поскольку анализ проводится без обучения, без понятий, без комплексной передачи (transmission intégrale) матем, я вынужден другим образом задаться вопросом об аналитических понятиях.

Il y a, en effet, une capture dans le concept. Comment, par le concept, parvient-on à capturer l'expérience analytique dans ce qu'elle a d'élusif, voire de sériel? Dans l'expérience, on ne s'étend pas communément sur ce concept de sériel. Je suis donc amené à mettre au niveau des questions l'appareil construit pour saisir le fait de l'expérience analytique. Je sais et j'enseigne que cet appareil a bien sûr précédé l'émergence au monde de la psychanalyse. Cette expérience est, bien entendu, encadrée d'enseignements et de transmissions. Je ne l'ignore pas. Il n'empêche que dans les limites de l'expérience même, dans les limites de sa phénoménologie, le concept, voire le mathème, apparait fait d'ailleurs.

Действительно, в понятии есть захват (capture). Каким образом, посредством понятия удается схватить (capturer) аналитический опыт в том, что в нем неуловимо (élusif), даже серийно? Обычно, в опыте не распространяются по поводу понятия серийного (sériel). Поэтому я вынужден поставить под вопрос аппарат, сконструированный для того, чтобы ухватить факт аналитического опыта. Я знаю и учу, что этот аппарат предшествовал, конечно, появлению психоанализа в мире. Этот опыт, разумеется, заключен в рамки (об)учений и передачи (d'enseignements et de transmissions). Я это знаю. И тем не менее, в пределах самого опыта, в пределах его феноменологии понятие, даже матема, появляется как возникшее извне.

Eh bien, c'est cette connexion que je voudrais cette année interroger au plus près, c'est-à-dire retrouver, pas à pas, la nécessité de notre appareil de concepts et de mathèmes. Je conçois cela, bien entendu, comme un commentaire. Comment taire Lacan? Je n'en ai pas l'intention mais c'est, vous le savez, mon style de vous le citer et de vous en donner les références chaque fois que je le peux. Je constate que Lacan a fait commentaire des textes de Freud et que ses écrits ont un style sériel. C'est un style sériel parce qu'il y a comme la réécriture du même texte dans tous ses écrits, et cela certainement comme un effet de sommation. Ca fait qu'un écrit d'ordre n suppose tous les écrits d'ordre inférieur à n. C'est au point que les textes se recouvrent. Ils se recouvrent par le biais de cette somme. Ce n'est pas vrai pour Freud. Chez Freud, il y a un style de rupture. Ses écrits sont plus individués que ceux de Lacan qui, eux, passent les uns dans les autres.

Что ж, именно это соединение (connexion) я хотел бы наиболее внимательно изучить в этом году, то есть шаг за шагом заново открыть необходимость в нашем аппарате понятий и матем. Я разрабатываю это, конечно, как комментарий. Как заставить заткнуться Лакана? Я этого делать не собираюсь, но, и вы это знаете, в моем стиле — цитировать и давать вам ссылки каждый раз, когда я могу это делать. Я констатирую, что Лакан сделал комментарий текстов Фрейда, и что его письменные работы (écrits) имеют серийный стиль. Это — серийный стиль, потому что во всех его работах присутствует как бы переписывание одного и того же текста, и это определенно похоже на эффект суммирования. Это означает, что запись порядка n предполагает, что все записи порядка — ниже n. Это означает, что тексты частично совпадают (перекрываются). Они перекрываются посредством наложения (somme). Это неверно для Фрейда. У Фрейда есть стиль разрыва. Его труды более индивидуальны, чем сочинения Лакана, которые сами проходят одни в другие.

Alors, au fond, moi qui vous parle, j'ai rencontré, et j'ai essayé de la traiter depuis longtemps, la difficulté qu'il y a à commenter Lacan.

Итак, по сути дела, я, который говорит с вами, я столкнулся с трудностями, возникающими при комментировании Лакана, и я пытаюсь разбираться с этим в течение долгого времени.

Comment le commenter? Ce que j'ai vu pendant longtemps autour de moi, c'était de le répéter, de le répéter dans un contexte qui ôtait toute signification à l'émission. J'en suis donc venu à penser qu'il fallait intervenir. Il fallait intervenir dans cet enseignement, faute de quoi on obtenait un bouclage, un brouillage de cette série Lacan. J'y suis intervenu et j'y interviens par des ponctuations. C'est autre chose que de parler autour de thèmes.

Как его комментировать? То, что я видел вокруг себя в течение долгого времени, было повторением Лакана, повторением его в контексте, который лишался всякого значения в передаче. Так что я пришел к выводу, что нужно было вмешаться. Необходимо было вмешаться в это учение, без чего можно было получить замыкание, путаницу этой серии Лакана. Я вмешался и вмешиваюсь туда с помощью пунктуации. Это не то, что просто разговор на тему.

La ponctuation, c'est un concept que Lacan fait valoir dans sa doctrine de l'interprétation. Je l'ai déjà évoqué l'année dernière. L'interprétation analytique, dit-il, est une réponse, mais, comme une vraie parole contient déjà sa réponse, l'interprétation n'est que la doublure de la parole du sujet. C'est une doublure qui donne sa ponctuation dialectique à la parole. C'est dire que la ponctuation, qui est une opération presque invisible, décide de si on entend ou pas. Elle est aussi invisible que de suspendre la séance analytique.

Пунктуация — это понятие, которому Лакан придаёт ценность в своем учении об интерпретации. Я уже упоминал об этом в прошлом году. По его словам, аналитическая интерпретация — это ответ, но, поскольку истинная речь (vraie parole) уже содержит свой ответ, интерпретация — это только удвоение речи субъекта. Это удвоение, которое придает слову его диалектическую пунктуацию. Это означает, что пунктуация, которая является почти невидимой операцией, зависит от того, слышат ее или нет. Она так же незаметна, как подвешивание (suspendre) аналитического сеанса.

Lacan signale, dès son rapport de Rome, que la suspension de la séance analytique ne peut être éprouvée par le sujet que comme ponctuation dans son progrès. Et il donne à l'appui tout ce qui dans le déchiffrage des textes anciens se joue sur la ponctuation. L'accent, le point... où faut-il couper?... Eh bien, c'est ce que je pratique avec l'enseignement de Lacan. C'est, à vrai dire, non pas l'interpréter, lui, mais l'interpréter à vous et à moi-même, par le biais donc de la ponctuation.

Лакан указывает, начиная с Римской речи, что подвешивание аналитического сеанса может испытываться субъектом только как пунктуация в его прогрессе. И это придает опору всему, что при расшифровке древних текстов разыгрывается посредством пунктуации. Акцент, точка ... где нужно купировать? ... Что ж, это то, как я обхожусь в практике с учением Лакана. По правде говоря, именно — не интерпретировать его, а интерпретировать его вам и самому себе таким образом, с помощью пунктуации.

La ponctuation, ce n'est pas seulement parler autour du thème. Il faut que cela soit clair! La ponctuation, c'est une intervention, une intervention où on prend ses risques - ses risques dans le tranchant. Il y a un adjectif que Lacan accole à ponctuation. Il dit qu'il faut que la ponctuation soit heureuse. Heureuse, ça ne veut pas dire qu'une fois qu'on a ponctué, on se sent bien. Ca veut dire qu'il faut qu'il y ait la rencontre là où il faut, là où il convient. Il y a là quelque chose qui est aussi bien de l'ordre du tact, de l'opportunité. C'est ce que les Grecs appelaient kairos. Il faut trouver le moment opportun. Il faut trouver le moment opportun pour pratiquer des ponctuations.

Пунктуация — это не просто говорить на тему. Нужно, чтобы это было ясно! Пунктуация — это вмешательство, вмешательство, при котором мы берем на себя все риски — риски на самом острие. Есть прилагательное, которое Лакан приклеивает (accole) к пунктуации. Он говорит, что нужно, чтобы пунктуация была счастливой. Счастливая — это не значит, что как только мы сделали пунктуацию (ponctué), мы хорошо себя почувствуем. Это значит, что нужно, чтобы встреча была там, где нужно, там, где следует. Есть здесь что-то, что также имеет порядок такта, уместности. Это то, что греки называли кайросом [прим. пер. kairos — благоприятный момент]. Нужно найти подходящий момент. Нужно найти подходящий момент, чтобы применять пунктуации.

Mon effort est de repérer ce qu'on été mes ponctuations depuis ces trois dernières années de mon cours. La ponctuation importante, c'est de faire saisir Lacan comme progrès, Lacan comme frayage, alors que de son vivant on a toujours entendu Lacan comme proférant une doctrine immuable. C'est une aberration. Ca venait, à l'occasion, de la conviction qu'il mettait dans le moment présent. Pourtant, lui-même ne saisissait ce qu'il faisait que comme frayage.

Я стараюсь определить, что было моими пунктуациями в течение последних трех лет моего курса. Важная пунктуация состоит в том, чтобы схватить [учение] Лакана как прогресс (progrès), Лакана как путепрокладчика (frayage), тогда как при его жизни мы всегда слышали Лакана как изрекающего незыблемую доктрину. Это заблуждение. Иногда это происходило из убеждения, которое он вкладывал в настоящий момент. Тем не менее, он сам улавливал, что то, что он делал — это лишь как прокладывание пути.

Bien entendu, en faisant cette ponctuation, j'ai pris mes risques. Un des risques, c'était de faire prendre Lacan comme manuel, c'est-àdire d'en tirer un manuel de psychanalyse. C'est une pensée qu'on pourrait avoir: mettre les élèves de Lacan sur la voie d'un manuel de référence. Je n'ai pas pris ce risque-là. Il me paraît infidèle et néfaste. A la place, j'ai ponctué Lacan comme progrès, avec le risque que ce soit dégradé comme une approche chronologique. Saisir Lacan comme progrès, c'est rappeler qu'à tel moment il a dit telle chose et qu'à un autre moment il a dit autre chose. Mais ce que j'entends, moi, dans la chronologie, c'est qu'il y a une logique. Il y a une logique de Chronos. Il y a une logique temporelle et il s'agit de la resaisir. S'il s'agit de la resaisir, c'est pour savoir comment poursuivre.

Конечно, делая эту пунктуацию, я рисковал. Одним из рисков было, что Лакана могут начать воспринимать как руководство, то есть извлечь из него учебник по психоанализу. Могла прийти такая мысль: наставить учеников Лакана на путь руководства, на которое можно ссылаться (manuel de référence). Я не пошел на этот риск. Мне это кажется неверным и вредным. Вместо этого я сделал пунктуацию на Лакана как на прогресс, с риском того, что он будет низведен до хронологического подхода. Схватывать Лакана как прогресс — значит помнить, что в определенный момент он сказал такую-то вещь, а в другой — другую. Но то, что слышу в хронологии я, так это логику. Есть логика Хроноса. Есть логика темпоральная, и речь идет о том, чтобы переухватить (resaisir). Речь идет о том, чтобы схватить заново, именно чтобы знать (savoir) как продолжать.

L'idée d'une logique temporelle est celle de Lacan. A y introduire le sujet, on obtient une ordonnance du temps. On obtient une ordonnance qui n'est pas le simple vecteur du temps: cette représentation linéaire qui nous ferait ordonner le passé, le présent et le futur - représentation dont on s'est d'ailleurs aperçu avant Lacan qu'elle était fort hétérogène. Ces trois dimensions du temps sont hétérogènes entre elles. Peut-être aurons-nous, cette année, l'occasion de revenir sur cette hétérogénéité temporelle.

Идея темпоральной логики принадлежит Лакану. Вводя туда субъекта, мы получаем упорядочивание времени. Мы получаем упорядочивание, которое не является простым вектором времени: это линейная репрезентация, которая заставит нас упорядочивать прошлое, настоящее и будущее — репрезентация, которая была очень неоднородной, что, впрочем, было замечено и до Лакана. Эти три измерения времени неоднородны между собой. Возможно, в этом году у нас будет возможность вернуться к этой темпоральной неоднородности.

Vous savez que Lacan a formulé une logique temporelle inédite, qui, autour d'un temps pour comprendre, ordonne un instant de voir et un moment de conclure. On pourrait dire que Lacan part, lui aussi, d'un instant de voir. C'est un instant de voir qui est bien nommé, puisqu'il s'agit de son "Stade du miroir". "Le stade du miroir", c'est l'instant de voir dans la logique temporelle de l'enseignement de Lacan. Je vous fais remarquer que son avant-dernier Séminaire a été baptisé par lui Le moment de conclure. Peut-être pourrons-nous au moins essayer d'entre-apercevoir de quoi il pouvait être question dans ce qu'il a annoncé ensuite, et qui portait sur La topologie et le temps.

Вы знаете, что Лакан сформулировал беспрецедентную темпоральную логику, которая — нужно время, чтобы понять — упорядочивает момент видения (мгновение, чтобы увидеть) (instant de voir) и момент заключения (conclure). Можно было бы сказать, что Лакан тоже уходит на мгновение, чтобы увидеть. Это момент, чтобы увидеть то, что наименовали, так как речь идет о его Стадии зеркала. Стадия зеркала – это момент видения в темпоральной логике учения Лакана. Я обращаю внимание на то, что его предпоследний Семинар был окрещен им Момент заключения. Возможно, мы сможем хотя бы мельком взглянуть на то, о чем он объявил потом, и что касалось Топологии и времени.

Alors, ma première ponctuation, c'est la ponctuation de Lacan comme progrès, c'est la ponctuation sur les conditions de possibilité de son enseignement. J'y ai déterminé trois scansions essentielles. La première scansion est celle qui lui fait reprendre la définition du moi à partir du narcissisme, et ce dès avant-guerre, à l'époque où, pour tous les analystes, ce moment de l'enseignement de Freud était réduit. Je ne vous ai pas amené ici - je le ferai peut-être plus tard - tel passage des oeuvres de Hartmann qui distingue très bien trois moments dans la théorie de Freud à propos du moi, et où il considère comme secondaire, et spécialement mal approprié, le temps où Freud définissait le moi à partir du narcissisme.

Итак, моя первая пунктуация — это пунктуация Лакан как прогресс, это пунктуация условий возможности его учения. Я определил там три основные скандирования. Первое скандирование — это то, что заставляет его снова принять определение я (moi), исходя из нарциссизма, и это происходит перед началом войны, в то время, когда для всех аналитиков этот момент учения Фрейда был редуцирован. Я вас сюда не приводил — возможно, сделаю это позже — таков отрывок из работ Хартмана, который очень хорошо различает три момента в теории Фрейда относительно я (moi), и считает второстепенным и особенно спекулятивным тот, который относится ко времени, когда Фрейд определял я, исходя из нарциссизма.

Qu'est-ce que Lacan a fait? Il a ponctué le texte de Freud. Il a ponctué un moment de l'enseignement freudien qui était gommé et évacué. Cette première scansion est celle qui lui a permis - je l'ai développé l'année dernière - de prendre dans une même parenthèse tous les phénomènes imaginaires, phénomènes que tous les analystes de cette époque prenaient comme l'essentiel, comme la substance même de l'expérience analytique. En scandant, dans l'oeuvre de Freud, la définition du moi à partir du narcissisme, Lacan a mis dans la parenthèse d'un rapport duel - de moi à moi, de moi à l'autre - tout ce qui faisait la matière même de l'élucubration analytique de l'époque. C'est pourquoi Lacan a pu dire que ce "Stade du miroir" avait fonctionné pour lui comme une balayette.

Что сделал Лакан? Он сделал пунктуацию текста Фрейда. Сделал пунктуацию на моменте фрейдовского учения, которое было стерто (gommé) и эвакуировано. Это первое скандирование было тем, что позволило ему — я разработал это в прошлом году — взять в одних и тех же скобках все воображаемые феномены, феномены, которые все аналитики того времени принимали за существенные, за самую суть аналитического опыта. Скандируя в работе Фрейда определение я из нарциссизма, Лакан заключил в скобки двойственные отношения — от я к я (de moi à moi), от я к другому — все, что создало саму материю аналитического измышления (élucubration) той эпохи. Вот почему Лакан мог сказать, что эта Стадия зеркала работала для него как метла.

La seconde scansion - je l'ai isolée l'année dernière - c'est celle du sujet. C'est celle du sujet défini, non pas à partir de la structure, mais à partir de la dialectique. C'est le sujet comme fonction de reconnaissance, et qui est construit, il faut bien le dire, à partir de Hegel. C'est le point de vidage de la parenthèse narcissique. Le symbolique, chez Lacan, ne s'est pas introduit par le structuralisme mais par la dialectique. Par là-même s'est introduite la notion - je développerai ça - d'un rapport à l'Autre distinct du rapport du moi et de son autre. S'est introduite, là, l'idée du semblable symbolique comme distinct du semblable imaginaire. Précédant encore le commencement de son enseignement, qui est à dater du rapport de Rome en 1953, c'est là la valeur que Lacan a pu donner au sujet de la parole en tant que fonction de reconnaissance dans l'échange symbolique.

Второе скандирование — я выделил его в прошлом году — это скандирование субъекта. Это скандирование субъекта определено не из структуры, а из диалектики. Это субъект как функция признания (reconnaissance) и сконструирован он, надо сказать, из Гегеля. Это вынесение (vidage) за нарциссические скобки. Символическое у Лакана было введено не структурализмом, а диалектикой. Тем самым было введено понятие (notion) — я буду его развивать — отношения к Другому, отличное от отношения с я (moi) и его другим. Это ввело идею символического подобного (semblable) в отличие от воображаемого подобного. Еще до начала своего преподавания, которое датируется Римской речью в 1953 году, именно это значение Лакан смог придать субъекту речи как функции признавания в символическом обмене.

La troisième scansion, celle à partir de laquelle il y a le bouclage que constitue le rapport de Rome, c'est celle de la structure. Cette scansion se conjoint d'une façon inouïe, dans la configuration théorique de notre temps, avec la dialectique. C'est même ce qui donne son style propre à l'enseignement de Lacan, sa bizarrerie dans les discours de l'époque. C'est ce mariage, cette conjonction, cette articulation de la dialectique et de la structure. Ça va jusqu'à la provocation.Je vous amènerai telle référence où Lacan évoque une mathématique dialectique, ce qui avait évidemment de quoi horrifier aussi bien les scientifiques que les analystes.

Третье скандирование, цикл (bouclage) которого начался с Римской речи, это — скандирование структуры. Это скандирование невероятным образом сочетается в теоретической конфигурации нашего времени с диалектикой. Это даже то, что придает учению Лакана свой стиль, его причудливость в дискурсах того времени. Это и есть этот союз, это соединение, это сочленение диалектики и структуры. Дошло до провокации. Я приведу вам пример, где Лакан обращается к диалектической математике, что, очевидно, ужасало как ученых, так и аналитиков.

Sur la structure, le rapport de Rome ne s'est pas bouclé. Ca ne s'est bouclé que dans un écrit de Lacan qui s'appelle "L'instance de la lettre". C'est seulement avec ce texte qu'ont émergé les lois du langage comme distinctes des lois de la parole. Le bouclage du rapport de Rome, c'est-à-dire le bouclage de la théorie du moi à partir du narcissisme, suppose encore un second instant de voir. C'est un second instant de voir que Lacan nous a livré comme tel dans une conférence que je n'ai pas encore republiée. Elle précède juste le rapport de Rome et porte sur le réel, le symbolique et l'imaginaire. Au fond, les trois scansions se sont bouclées gr‚ce à cette tripartition.

Структура Римской речью не завершилась (bouclé). Она завершилась (bouclé) только текстом Лакана под названием Инстанция буквы. Только с этим текстом произошло различение законов языка и законов речи. Завершение (bouclage) Римской речи, то есть, завершение теории я (moi) из нарциссизма, предполагает еще один момент видения. Это второй момент видения, как таковой, Лакан предоставил нам на конференции, которую я еще не опубликовал. Она просто предшествует Римской речи и касается Реального, Символического и Воображаемого. По сути дела, три скандирования закольцовываются, благодаря этому трехчастному разделению.

A vrai dire, le réel, en ce temps-là, s'est trouvé entre parenthèses. Il s'est trouvé longtemps entre parenthèses dans l'enseignement de Lacan. Ce qu'il en disait, c'est que le réel, dans l'expérience analytique, on ne le connaît pas. Ce n'est que par un progrès de son enseignement que ce réel en est venu à prendre sa place avant le Séminaire de L'éthique.

По правде говоря, Реальное в то время заключалось в скобки. Долгое время оно было в скобках в учении Лакана. Он об этом говорил, а именно, что мы не знаем, что есть Реальное в аналитическом опыте. Только благодаря прогрессу в его учении, Реальное заняло свое место перед Семинаром Этика.

Une fois construite cette plate-forme que constitue le rapport de Rome, l'enseignement de Lacan est une reformulation, ou, disons-le, une transformation de Freud. C'est ce que je pense avoir ici appris à l'auditoire. On le voit sur le concept freudien du désir. Au départ, Lacan rencontre le désir freudien à partir de l'imaginaire, à partir de l'accrochage du désir au narcissisme, et précisément à l'image du corps propre. Dans un second temps, il ne suffit plus qu'il rende compte du désir freudien à partir de l'imaginaire. Il faut une reformulation symbolique du désir, et la première reformulation que Lacan en donne est celle du désir comme désir de reconnaissance.

Как только эта платформа, учрежденная Римской речью, построена, учение Лакана представляет собой переформулировку или, скажем так, трансформацию Фрейда. Думаю, именно этому я и научил здесь аудиторию. Это видно на примере фрейдовскго понятия желания. Вначале Лакан встречает фрейдовское желание, исходя из Воображаемого, из привязанности желания к нарциссизму, и именно к образу собственного тела. На втором этапе ему уже недостаточно осознавать фрейдовское желание исходя из Воображаемого. Необходимо символическое переформулирование желания и желание как желание признания — это первое переформулирование, которое делает Лакан.

Ce n'est que dans un second temps qu'il a pu définir le désir comme une métonymie, c'est-à-dire comme une suite, c'est-à-dire le désir à partir des lois du langage et non pas à partir des supposées lois de la parole. Ca impliquait en particulier que le sujet du désir, entre désir de reconnaissance et désir métonymique, se trouvait barré. Tant que le désir est défini comme désir de reconnaissance, le sujet émerge. J'y reviendrai éventuellement. C'est une définition qu'il s'agit de compléter, et Lacan l'a complétée en concevant ce désir comme dérivé de la demande. C'est le couple célèbre du désir et de la demande, mais qui ne vient que scander un processus d'élaboration conceptuelle complexe où la phénoménologie n'est pas décisive.

Только на втором этапе он смог определить желание как метонимию, то есть как последовательность: желание, исходя из законов языка, а не из предполагаемых законов речи. Это, в частности, подразумевало, что субъект желания, между желанием признания и метонимическим желанием, оказывается расщеплен. До тех пор, пока желание определено как желание признания, субъект проявляется. При случае я к этому вернусь. Это определение должно быть дополнено, и Лакан его дополнил, представив желание как производное от требования. Это – знаменитая пара желания и требования, но она лишь скандирует процесс сложной понятийной разработки, в котором феноменология не является решающей.

Pour ce qui est du réel, comment Lacan en est-il venu à prendre cette position d'exclusion centrale dans l'expérience analytique? Je le dirai très simplement. A partir du moment où, d'emblée, ce réel est conçu comme extérieur, la question est posée - faites attention - de la symbolisation. La question est posée du processus symbolique qui opère à partir du réel, sur le réel, c'est-à-dire penser le réel comme symbolisable, comme pris dans un processus de symbolisation.

Касаемо Реального — как Лакан пришел к тому, чтобы придать ему исключительную, центральную позицию в аналитическом опыте? Скажу очень просто. Сразу же, с того самого момента как Реальное постигается как внешнее, вопрос поставлен — будьте внимательны — о символизации. Поставлен вопрос о символическом процессе, который оперирует из Реального над Реальным, то есть Реальное мыслится как символизабельное (symbolisable), как взятое в процесс символизации.

Le réel, quand il est symbolisé, il devient symbole. Du coup, on se trouve conduit à poser le réel proprement dit comme ce qui subsiste hors de la symbolisation, c'est-à-dire comme étant le non-symbolisé, voire - et tout est là - comme le non-symbolisable. C'est pourquoi le thème essentiel à traiter sur ce point est bien le désir et le réel. C'est là que se situe ce que Lacan lui-même a considéré comme son invention propre et essentielle, à savoir l'invention qui permet de manier l'insymbolisable, c'est-à-dire l'objet a. Avec ce petit a, Lacan a écrit le symbole de l'insymbolisable.

Реальное, когда оно символизировано, становится символом. Внезапно мы обнаруживаем, что вынуждены постулировать само Реальное как то, что существует (subsiste) вне символизации, то есть как не-символизированное (non-symbolisé), даже — и все в нем (tout est là) – будто не-символизабельное [прим. перев. друг.вариант: не поддающееся символизации; перевод по аналогии с неанализабельным]. Вот почему основной темой, которую необходимо затронуть на этом этапе, станет желание и Реальное. Именно здесь находится то, что сам Лакан считал своим личным и главным изобретением, то, что позволяет обращаться с не-символизируемым, и это – объект маленькое а. Этим маленьким а Лакан записал символ не-символизируемого.

Ce à quoi il faudra se former cette année, c'est aux puissances dela formalisation. L'insymbolisable peut être symbolisé comme tel. Il peut être symbolisé comme insymbolisable. L'aborder ainsi ne nous éloigne nullement de la clinique. Ca nous apprend à distinguer cet objet a, cet objet a comme symbole de l'insymbolisable, des symboles du phallus avec quoi on s'est imaginé pouvoir résumer la clinique de Lacan. C'est bien ce qui oblige à situer les symboles du phallus et le symbole petit a par rapport à la jouissance. Le symbole du phallus désigne ce qui de la jouissance est symbolisable, universellement symbolisable. L'objet a réserve la place de ce qui, de la jouissance, ne l'est pas. La question est de savoir comment manier cet insymbolisable. Pour se poser la question dans la clinique, il faut avoir commencé à donner sa place, dans le symbole, à cet insymbolisable.

То, чему нужно обучиться в этом году, это – возможностям формализации. Несимволизабельное может быть символизировано как таковое. Оно может быть символизируемо как несимволизабельное. Такой подход не уводит нас от клиники. Он учит нас отличать этот объект а, этот объект а как символ несимволизабельного от символов фаллоса, с помощью которых, как представлялось, можно подытожить клинику Лакана. Это именно то, что обязывает расположить символы фаллоса и символ маленького а по отношению к наслаждению. Символ фаллоса обозначает то, что из наслаждения является символизабельным, универсально символизабельным. Объект а занимает в наслаждении место того, что таковым [символизабельным] не является. Вопрос в том, чтобы знать, как управляться с этим несимволизабельным. Чтобы задаться этим вопросом в клинике, следует начать отдавать его место – в символе – этому несимволизабельному.

Je ne vais pas m'étendre sur la somme de mes ponctuations. Ma ponctuation - on l'a remarqué avec mauvaise intention - est une ponctuation binaire. Binaire quand j'oppose les lois de la parole et les lois du langage. Binaire quand j'oppose le moi et le sujet. Binaire quand j'ai ponctué le couple aliénation et séparation. Binaire quand j'ai parlé du symptôme et du fantasme. Binaire quand j'ai parlé du désir et de la jouissance. Ces trois derniers binaires reprennent d'ailleurs le binaire du signifiant et de l'objet. Je considère effectivement qu'avec ces binaires j'ai fait un travail d'orientation.

Я не буду останавливаться на выводах из моих пунктуаций. Моя пунктуация – что было отмечено с плохой интенцией – пунктуация бинарная. Бинарная, когда я противопоставил (oppose) законы речи и законы языка. Бинарная, когда я противопоставил я (moi) и субъект. Бинарная, когда я сделал пунктуацию (ponctué) на паре отчуждения и отделение (separation). Бинарная, когда я говорил о симптоме и фантазме. Бинарная, когда я говорил о желании и наслаждении. Последние три бинарности, кроме того, возобновляют (reprennent) бинарность означающего и объекта. Я действительно думаю, что с этими бинарностями я проделал работу по ориентации.

Evidemment, la ponctuation comporte des risques. Le premier risque qu'elle comporte, c'est qu'une fois qu'on a bien entendu ce que je faisais ressurgir comme couple, on se précipite pour lier à toute force ce que j'ai opposé. On m'offre des bons offices de médiation pour arranger les choses dans ces binaires. On ne l'a pas tellement fait en France. On l'a fait du côté de l'Amérique latine. En juillet, à la Rencontre internationale du Champ freudien, on était déjà tout prêt à me servir des médiations pour mes binaires. On souhaitait colmater. Or je signale que ces oppositions sont des couplages et que disjonction va avec conjonction - disjonction conjonctive, si je puis dire. Il s'agit de binaires articulés où le discernement des termes est la condition pour leur articulation.

Очевидно, что пунктуация включает риски. Первый риск, который в ней содержится – как только слышат о том, что я вновь выделил (ressurgir) [нечто] как пару – сразу же эту пару изо всех сил стремительно спешат связать с тем, что я ей противопоставил. Мне предлагают хорошие посреднические услуги для того, чтобы в моих бинарностях привести вещи в порядок. Во Франции этим не особо занимались. Это было сделано со стороны Латинской Америки. В июле на международной конференции Фрейдова поля уже была полная готовность предложить мне посредничество для моих бинарностей. Было желание заполнить эту брешь [со стороны других людей]. Но я замечу, что эти оппозиции находятся в соединении (couplages) – и что дизъюнкция идет с конъюнкцией - конъюнктивная дизъюнкция, если можно так сказать. Речь идет о сочлененных (articulés) бинарностях, где распознавание терминов служит условием их сочленения (articulation).

Donc, c'est vrai, j'ai procédé et je procède par binaire, et ceci parce que dans le fouillis résultant de la première écoute de l'enseignement de Lacan, j'y suis allé à la machette. L'an dernier, sous le titre Des réponses du réel, c'est encore un binaire que j'ai fait valoir. Seulement, comme cette année-là avait été traversée d'urgences, ça m'avait empêché d'avancer exactement jusqu'au point que je visais.

Итак, это правда, я продолжал и я продолжаю посредством бинарности, и это так, потому что в путаницу, возникшую после первого прослушивания учения Лакана, я вошел с мачете. В прошлом году, под титром Ответы Реального я все еще утверждал бинарность. Лишь только потому, что этот год был отмечен неотложными (urgences) ситуациями, я не смог продвинуться точно к той точке, куда целил.

Les réponses du réel, telles que je les ai retrouvées et reconstruites dans l'enseignement de Lacan, se font au joint du symbolique et du réel. C'est ce qui était sensible d'emblée avec la question du hasard. Le binaire qui était en question l'an dernier, je n'ai pas eu le temps de l'articuler comme tel devant vous. Je l'ai fait à Buenos Aires. Ce binaire est celui de l'acte et de l'inconscient. J'ai même été jusqu'à formuler: acte ou inconscient. Il y a là polarité, et puisque je suis dans la sommation, il faut que j'évoque ce que comporte ce dernier binaire.

Ответы Реального, такие, какими я их вновь нашел и реконструировал в учении Лакана, возникают на стыке Символического и Реального. Это сразу стало ощутимо в вопросе о случайности. У меня не было времени сформулировать перед вами бинарность, как таковую, о которой шла речь в прошлом году. Я сделал это в Буэнос-Айресе. Эта бинарность — бинарность акта и бессознательного. Я дошел даже до того, что сформулировал ее так: акт или бессознательное. В этом есть полярность, и, поскольку я нахожусь на этапе подведения итогов (sommation), я должен вспомнить, что включает в себя последняя бинарность.

L'analyste est-il une formation de l'inconscient? Je dirai qu'il devient une formation de l'inconscient, c'est-à-dire une formation à interpréter, quand il se produit ce que Lacan appelle le lapsus de l'acte analytique. Quand le psychanalyste glisse de sa position, alors il est à interpréter. L'analyste, quand il y a le lapsus de l'acte, il se trouve interprété par son patient. Ce n'est pas que le patient s'occupe à interpréter mais que l'analyste entend alors tel dit de son patient comme une interprétation qui le vise à lui.

Является ли аналитик образованием бессознательного? Я бы сказал, что он становится образованием бессознательного, то есть образованием, необходимым к интерпретации, когда случается то, что Лакан называет ляпсусом аналитического акта. Когда аналитик соскальзывает со своей позиции, тогда он — тот, кто подлежит интерпретации. Когда в акте случается ляпсус, аналитик себя обнаруживает интерпретируемым своим пациентом. Дело не в том, что пациент занят интерпретацией, а в том, что аналитик слышит то, что говорит пациент как интерпретацию, направленную на аналитика.

C'est tout à fait connecté avec ce qu'on appelle le contrôle. J'ai récusé les termes qu'un jeune analyste aille en voir un vieux. Ce n'est pas du tout par là qu'il faut prendre la chose. C'est seulement qu'un analyste aille en voir un autre, pour parler précisément de ses éventuels lapsus de l'acte analytique. Pour un analyste, être dans un contrôle, ça a pour résultat qu'il peut se sentir plus interprété que d'habitude, plus visé comme tel que d'habitude par les dits de son patient. Là, l'anecdote fournit une matière abondante.

Все это находится в прочной связи (connecté) с тем, что называют контролем. Я оспариваю положение вещей (termes), которые заключаются в том, что молодой аналитик приходит к старому. Это надо понимать отнюдь не так. Это всего лишь — один аналитик идет к другому говорить о своих возможных ляпсусах аналитического акта. Для аналитика, быть на контроле имеет результатом возможность чувствовать себя более, чем обычно, интерпретируемым, более, чем обычно "под прицелом" (plus visé) высказываний своего пациента. Здесь реальные истории дают обильный материал.

Je crois que l'on ne se retrouve pas dans l'enseignement de Lacan, lorsqu'il a doctriné sur l'acte, si on ne saisit pas que l'inconscient est le contraire de l'acte. C'est ce qu'on sait depuis toujours dans la psychanalyse, à savoir que l'inconscient s'aborde à partir de la remémoration et non à partir de l'agir. Il y a déjà cette opposition dans Freud lui-même: la psychanalyse est une invitation à se souvenir et non pas à agir.

Я считаю, что мы не находимся в учении Лакана в то время, когда он проповедует (doctriné) об акте, если не улавливаем, что бессознательное противоположно акту. Это то, что мы всегда знали в психоанализе, а именно, что бессознательное приближается исходя из воспоминания, а не из действия. Эта оппозиция уже есть у самого Фрейда: психоанализ — это приглашение припоминать, а не действовать.

Notre façon à nous de déchiffrer cette orientation de Freud est de formuler l'opposition de l'inconscient et de l'acte. C'est ce que montre - je l'ai souligné l'année dernière - la clinique de l'obsessionnel avec son doute comme inconscient, doute qui va bien au-delà de ce que le sujet peut en saisir, et qui, à l'occasion, a pour effet l'inhibition, le recul devant l'agir. C'est bien parce que l'inconscient est le contraire de l'acte que le processus analytique se développe comme un processus de vérification où il s'agit de s'assurer qu'il y a du signifiant qui garantit ce dont il s'agit. C'est le versant obsessionnel de la vérification dans la psychanalyse. C'est bien ce qui peut faire interminable l'analyse de l'obsessionnel.

Наш способ дешифровать ориентацию Фрейда состоит в формировании оппозиции бессознательного и акта. Можно это продемонстрировать — и я подчеркивал это в прошлом году — клиникой невротика навязчивости с его сомнением в качестве бессознательного, сомнением, которое выходит далеко за пределы того, что субъект может в этом ухватить, и которое иногда приводит к эффектам торможения, отступлению перед действием. И потому, что бессознательное являет собой противоположность акта, аналитический процесс разворачивается как процесс верификации, где речь идет о том, чтобы удостовериться в наличии означающего, которое гарантирует то, о чем идет речь. Эта обсессивная (obsessionnel) версия верификации в психоанализе. И именно это может сделать анализ невротика навязчивости бесконечным.

Sur le versant hystérique, il s'agit aussi d'une vérification au sens de faire vrai, de faire le vrai. Je mets là l'accent sur le caractère de semblant du signifiant. Au contraire de l'obsessionnel, on a là un sujet qui se présente comme capable de tout. L'obsessionnel - ça se voit à l'occasion dans sa conduite - s'emploie à vérifier que c'est bien là. L'hystérique s'emploie à vérifier que ça n'y est pas.

В версии истерической — это все также вопрос верификации, в смысле создания правды (vrai), создания истины (le vrai). Я сделаю здесь акцент на характере кажимости означающего (semblant du signifiant). В отличие от невротика навязчивости, у нас здесь субъект, который представляется как способный на все. Невротик навязчивости – время от времени в его поведении это можно заметить — пытается убедиться (vérifie), что что-то да есть. Истерик пытается убедиться, что чего-то да нет.

C'est donc à la vérification qu'introduit l'inconscient, le travail inconscient, tandis que c'est la certitude que produit l'acte. J'ai déjà, l'année dernière, fait valoir cette connexion de l'acte et de la certitude. Lacan appelle acte ce dans quoi le sujet réalise sa certitude. C'est en quoi la certitude est au niveau de l'être. Après tout, c'est toujours comme ça qu'on a su quel était le cœur de l'acte, à savoir que c'est ce par quoi un sujet, pour être, se délivre des effets du signifiant où il n'est que manque-à-être.

Таким образом, именно с верификацией вводится бессознательное, работа бессознательного (le travail [de] l'inconscient) [прим. пер. предположительно, в оригинале опечатка], в то время как уверенность — это продукт акта. В прошлом году я уже доказывал эту связь (connexion) акта с уверенностью. Лакан называет актом то, в в чем субъект реализует уверенность. Именно то, в чем Именно то, в чем уверенность находится на уровне бытия. И ведь мы, в конце концов, всегда знали, что находится в сердцевине акта — а именно, то, посредством чего субъект, для того, чтобы быть, высвобождается (se délivre) от эффектов означающего, где он является лишь нехваткой в бытии (manque-à-être).

Dans l'analyse où il s'agit du travail de l'inconscient, il est très difficile pour l'analysant de faire un acte. Ce n'est pas sa dimension. Ca conduisait même, dans les premiers temps de l'analyse, à décourager les patients de faire des actes - décourager, par exemple, le patient de s'engager dans la vie matrimoniale, c'est-à-dire de prendre des décisions fondamentales quant à son avenir. Evidemment, les analyses étaient brèves. On ne peut aujourd'hui recommander le célibat durant une psychanalyse, mais disons qu'il y avait là la bonne et naïve orientation faisant saisir l'antinomie de l'acte et de l'inconscient.

В анализе, где речь идет о работе бессознательного, очень трудно, чтобы анализант сделал акт. Это не его измерение. На заре анализа пациентов даже отговаривали (décourager) от совершения актов, например, отговаривали от семейной жизни, то есть, отговаривали принимать фундаментальные решения относительно своего будущего. Очевидно, что анализ раньше был короче. Сегодня мы не можем рекомендовать целибат во время психоанализа, но необходимо допустить, что то была правильная и наивная ориентация, позволяющая уловить антиномию акта и бессознательного.

Pour qualifier précisément ces faux actes, ces mouvements par où un sujet tente de se délivrer des effets du signifiant, on a employé le terme d'acting-out. Mais, en fait, le sujet les renforce, car, dans la règle, c'est de l'acte manqué. Ce que nous appelons acte manqué, c'est ce par où l'acte s'articule avec l'inconscient. Il n'y a pas, au niveau de l'inconscient, d'autre présence de l'acte que l'acte manqué. L'acte comme tel n'est pas manqué. L'acte comme tel ne s'interprète pas. Ce qui s'interprète, c'est l'acte en tant que formation de l'inconscient. L'acte proprement dit est là où se résout ce que le sujet de l'inconscient comporte d'indétermination. C'est l'analyste qui supporte donc l'acte psychanalytique, et cela suppose et comporte que le psychanalyste dans la psychanalyse n'est pas un sujet.

Для того, чтобы точно квалифицировать ложные акты, эти движения, с помощью которых субъект пытается освободиться от воздействия означающего, мы используем термин актинг-аут, отыгрывание (acting-out). Но субъект их фактически усиливает, как правило потому, что это — несостоявшийся акт (acte manqué). То, что мы называем неудавшимся актом — это то, где акт сочленяется с бессознательным. Нет на уровне бессознательного никакого другого акта, кроме как неудавшегося. Акт как таковой не является неудавшимся. Акт как таковой не интерпретируется. То, что интерпретируется — это акт как образование бессознательного. В самом акте содержится то, в чем разрешается неопределенность (indétermination) субъекта бессознательного. Таким образом, именно аналитик поддерживает психоаналитический акт, и это предполагает и подразумевает, что психоаналитик в психоанализе не является субъектом.

J'ai développé et ponctué cette phrase de Lacan l'année dernière, et vous en voyez vraiment sa valeur si vous saisissez l'antinomie de l'acte et de l'inconscient. Le psychanalyste dans la psychanalyse n'est pas sujet, il est dans l'acte. L'erreur que comporte le contretransfert consiste, sous le prétexte que l'inconscient est au lieu de l'Autre, à s'imaginer que l'analyste est sujet, sujet à l'inconscient dans son opération. Eh bien, pour qu'il tienne sa position, il s'agit qu'il ne le soit pas. Il s'agit qu'il ne soit pas sujet à l'inconscient.

В прошлом году на этой фразе Лакана я сделал пунктуацию, развил ее, и вы, если улавливаете антиномию акта и бессознательного, действительно видите её ценность. Психоаналитик в психоанализе — не субъект, он — в акте. Ошибка, которая включает контрперенос, состоит в том, что под предлогом нахождения бессознательного в месте Другого, представляется, что аналитик — это субъект, субъект который подчинен в своей работе (opération) бессознательному (sujet à l'inconcient). И вот для того, чтобы он удерживал свою позицию, он должен не быть. Речь о том, что он не подчинен бессознательному.

C'est d'ailleurs aussi bien là que prend sa place le contrôle. Le contrôle que l'on pratique entre analystes, c'est le contrôle de l'acte analytique. Sur l'autre versant, il n'y a pas de contrôle. Il n'y a pas de contrôle de l'inconscient. Il y a une analyse de l'inconscient. Cela dit,le contrôle de l'acte peut virer à l'analyse de l'inconscient, mais il s'agit là de deux dimensions tout à fait distinctes.

Кстати, именно здесь — место контролю. Контроль, который практикуется среди аналитиков, это контроль аналитического акта. С другой стороны, в этом нет контроля. В этом нет контроля бессознательного. Есть только анализ бессознательного. Тем не менее, контроль акта может превратиться в анализ бессознательного, но это — два совершенно разных измерения.

L'indétermination du sujet, c'est ce qu'on a toujours appelé le refoulement. L'indétermination du sujet, c'est la façon dont Lacan reformule le refoulement au sens de Freud. Le propre de l'acte analytique - et c'est pourquoi c'est le comble de l'acte - est de comporter la résolution de l'indétermination du sujet du côté de l'analyste, et d'introduire, par contre, le patient à l'état indéterminé du sujet. Le désir de l'analyste est un autre nom de l'indétermination du sujet. C'est la face qu'elle porte, dans l'expérience, comme opérateur. C'est ce que comporte dans l'expérience ce je ne sais pas ce que je suis dans l'Autre. C'est un dire qui est de structure et qui se trouve repris comme angoisse de transfert. J'appelle angoisse de transfert un phénomène-limite où se conjugue la certitude de l'être avec l'indétermination subjective. Il y a angoisse de transfert quand il y a cette conjonction.

Неопределенность субъекта – это то, что мы всегда называли вытеснением. Неопределенность субъекта – именно так Лакан переформулировал фрейдовское вытеснение (refoulement). Особенность аналитического акта – и вот почему это апогей (comble) акта – состоит в том, чтобы устранить (résolution) неопределенность субъекта со стороны аналитика и, напротив, ввести пациента в состояние неопределенности субъекта. Желание аналитика – это еще одно название неопределенности субъекта. Это та грань (face), которую она [неопределенность] поддерживает в опыте как оператор (opérateur). Это то, что вовлечено в опыт – что я не знаю, что я есть в Другом. Это высказывание, которое является структурным и которое возобновляется как тревога переноса (angoisse de transfert). Я называю тревогу переноса феноменом-границей (un phénomène-limite), в котором определенность (certitude) бытия сочетается (conjonction) с субъективной неопределенностью. Когда есть такое соединение (conjonction), возникает тревога переноса.

Evidemment, l'indétermination peut se résoudre en court-circuit par une identification. C'est même le principe des identifications. C'est même comme ça que, la plupart du temps, l'analyste se soutient dans l'acte analytique, l'acte analytique qui comporte résolution de l'indétermination du sujet. Le court-circuit pour l'atteindre, c'est de s'identifier à l'analyste. C'est toute la valeur de ce que Lacan signale, à savoir qu'il n'y a pas l'analyste, pas plus qu'il n'y a tous les analystes. C'est d'ailleurs le principe de leurs scissions. La scission, c'est un mode grossier pour démontrer continuellement qu'il n'y a pas tous les analystes. Par là-même, il n'y a pas l'analyste. Que l'analyste n'existe pas veut dire que les analystes font série, font suite.

Очевидно, что неопределенность может разрешиться коротким замыканием (en court-circuit) путем идентификации. Это даже принцип идентификаций. Именно так в большинстве случаев аналитик поддерживает себя в аналитическом акте, в аналитическом акте, который включает устранение неопределенности субъекта. Короткое замыкание, которое служит для достижения этой цели, — это идентифицировать себя с аналитиком. В этом вся ценность того, на что указывает Лакан, а именно на то, что аналитика нет, равно как нет и всех аналитиков. Это, кстати, принцип их расколов (scissions). Раскол — это грубый способ постоянно демонстрировать, что нет всех аналитиков. Таким образом, аналитика не существует. Аналитика не существует означает, что аналитики составляют серию, делают последовательность.

J'abrège maintenant avec cette somme, pour dire le point où j'en suis, où je reprends cette année. Le point où j'en suis, c'est une question dont je réserve la réponse, bien que c'est à partir de cette réponse que, cette question, je la pose. Le point où j'en suis, c'est de poser la question de l'élaboration d'un métalangage de Lacan. Je constate, en effet, que Lacan a utilisé des concepts freudiens mais en les parsemant, en les déplaçant dans des mathèmes qu'on ne trouve pas chez Freud. Le grand A, voilà un symbole inconnu dans l'oeuvre de Freud. De même (-????) inscrivant la castration à partir du symbole imaginaire. De même i(a) désignant l'image de l'autre. De même le petit m pour le moi. De même le $, le A, le S(A), et aussi bien l'écriture du fantasme, ($ <> a), et j'en passe…

Сейчас я ограничусь этим итогом, чтобы сказать, на каком этапе я нахожусь и куда я возвращаюсь в этом году. Точка, в которой я нахожусь — это вопрос, ответ на который я оставляю за собой, хотя именно из этого ответа я и задаю этот вопрос. Точка, в которой я нахожусь — это постановка вопроса о разработке метаязыка Лакана. Я фактически констатирую, что Лакан использовал фрейдовские понятия, но, разбивая и перемещая их в матемы, которых нет у Фрейда. Большое А — вот символ, неизвестный в творчестве Фрейда. Точно так же и (-????), записывающее кастрацию из воображаемого символа. Точно так же — i(а), обозначающее образ другого. Точно так же — маленькое m для я (moi). Точно так же – $, le A, le S(A), а также — запись фантазма ($<>а). Я мог бы продолжить…

Tout cela relève des mathèmes qui sont propres à Lacan, auxquels il a refusé le statut de métalangage pour des raisons fondamentales, mais que nous pouvons très bien appeler un "métalangage" entre guillemets. Nous ferons un peu plus tard des réserves sur l'emploi de ce terme. Ces mathèmes seraient tous, en effet, des index de signification absolue.

Все это относится к матемам, которые свойственны Лакану, и которым он отказал в статусе метаязыка по фундаментальным причинам, но которые мы вполне можем назвать метаязыком в кавычках. Чуть позже мы сделаем оговорки относительно использования этого термина. Все эти матемы будут, по сути, указателями абсолютного значения (des index de signification absolue).

Il est clair que le déplacement des concepts freudiens a réclamé la construction d'un appareil. Eh bien, je considère que nous sommes sur le bord d'un "métalangage" de Lacan. Ce que j'essayerai de faire servir à cette fonction, c'est, toujours entre guillemets, "le système de pensée" de Lacan. C'est ce que j'entends faire avec mon titre de 1,2,3,4.

Ясно, что перемещение фрейдовских понятий потребовало конструирования (construction) аппарата. Ну что ж, я считаю, что мы на краю метаязыка Лакана. То, что я попытаюсь заставить служить этой функции — это, всегда в кавычках, система мышления Лакана. Именно это я намереваюсь сделать со своим названием 1,2,3,4.

L'an passé, j'ai donné une phrase de Lacan où j'ai pêché ces réponses du réel et qui m'a servi de soutien pour gravir les marches de l'année. La phrase est la suivante: "Ce que le discours analytique concerne, c'est le sujet qui comme effet de signification est réponse du réel." Je pense que cette phrase s'est élucidée pour la plupart d'entre vous dans le courant de l'année. Pas pour tous, puisque nous sommes dans le pas-tout. Cette phrase se trouve dans le texte de Lacan qui s'appelle L'étourdit, dans le numéro 4 de Scilicet, page 15. Eh bien, maintenant, j'en donne une autre. J'en donne une autre pour cette année. Vous la trouvez dans les Ecrits, page 774: "Une structure quadripartite est depuis l'inconscient toujours exigible dans la construction d'une ordonnance subjective." Lacan fait valoir ensuite que ses schémas didactiques satisfont précisément à cette exigence. Cette phrase, il l'introduit dans son écrit qui s'appelle "Kant avec Sade". Je vous conseille de vous y reporter.

В прошлом году я взял фразу Лакана, из которой мне удалось выудить ответы Реального, и которая послужила мне опорой, чтобы взбираться по ступеням курса. Вот эта фраза: «Аналитический дискурс имеет дело с субъектом, который, будучи эффектом означивания, является ответом Реального". Думаю, в течение года для большинства из вас она обрела ясность. Не для всех, ведь мы есть в не-всё (dans le pas-tout). Найти эту фразу можно в тексте Лакана, который называется Оглашенный (L'étourdit), на 15 странице 4-го номера Scilicet. В этот раз я предложу вам другую фразу из Ecrits, вот она, на странице 774: "Четырехчастная структура — всегда подлежащее исполнению (toujours exigible) для конструкции субъективного упорядочивания со стороны бессознательного (depuis l'inconscient)". Затем Лакан показывает, что именно этой притязательности (exigence) отвечают его дидактические схемы. Эта фраза – из текста Кант с де Садом, к которому я вам советую обратиться.

J'aurais pu intituler le cours de cette année: Les structures quadripartites, mais c'est moins drôle et je n'entends pas seulement en rester aux quadripartites. J'introduis, en fait, une étude du formalisme de Lacan, et il nous faudra éclaircir un peu le sens même de ce mot de formalisme. Il ne s'agit pas d'un formalisme pratique qui serait un ensemble de recettes. Il s'agit d'un formalisme dans la théorie qui est l'ambition de Lacan dès le commencement de son enseignement, à savoir construire le formalisme adéquat à l'expérience analytique.

Я мог бы назвать этот курс Четырехчастные структуры, но это не так весело, тем более, что ими я не ограничусь. На самом деле, я бы хотел подступиться к исследованию формализма Лакана, так что нам придется еще разобраться, что вообще имеют в виду, когда говорят о формализме. Речь идет не о практическом формализме, не о наборе рецептов. Речь идет о формализме в теории, который Лакан, в соответствии со своими чаяниями, искал с первых лет своих семинаров, конструируя такой формализм, который был бы адекватен аналитическому опыту.

Si vous allez voir l'ouverture de son premier Séminaire, vous y verrez que, d'emblée, il évoque la production de concepts et de symboles comme étant ce qui s'impose pour élucider ce dont il s'agit dans l'expérience analytique. Il signale déjà la difficulté que cela comporte et la raison pour laquelle on ne parlera pas de métalangage, à savoir que les symboles ne peuvent s'introduire que par la langue de tout le monde, par la langue commune.

Если вы посмотрите введение в его первом Семинаре, то увидите, что с самого начала он говорит о разработке понятий и символов как о настоятельной необходимости для разъяснения того, о чем идет речь в аналитическом опыте. Он уже тогда указывает на трудности, которые это влечет за собой, и причину, по которой мы не будем говорить о метаязыке, а именно, на то, что символы могут вводиться только через язык каждого, через общий язык.

J'ai, sur cette logique-là, fait un petit compendium que vous trouverez dans un ancien numéro d'Ornicar? J'y utilisais le concept d'un logicien: la langue U, la langue universelle. C'est parce qu'il y a la langue U qu'il n'y a pas de métalangage. Les métalangages que nous pouvons construire sont tous, en fait, inclus dans cette langue commune. Il ne s'agit pourtant pas ici de faire un catalogue. On ne va pas faire le catalogue des schémas de Lacan. Nous allons estimer leur valeur de construction depuis l'inconscient.

Следуя этой логике, я сделал небольшой компедиум, который вы найдете в старом номере Onicar?. Я воспользовался понятием одного логика: понятием языка U [langue U], универсального языка. Именно потому, что есть язык U, нет метаязыка. Все метаязыки, которые мы можем сконструировать, фактически, включены в этот язык. Однако, речь идет не о создании каталога. Мы не собираемся каталогизировать схемы Лакана. Мы собираемся оценить значимость конструкции со стороны бессознательного.

Je voudrais souligner ce que cette phrase de Lacan comporte d'une exigence de construction. La construction, c'est un terme freudien, mais ici, il a sa valeur logico-mathématique. Ça veut dire que ces structures, ces montages de symboles, ils n'existent pas tout faits. Ca veut dire qu'ils sont des produits de l'art et qu'ils sont même autant d'artifices. Dans construction, il y a déjà ce que comporte de semblant le montage signifiant. Ce qui contraint simplement ces inventions, c'est un certain nombre d'exigences. Par exemple, l'exigence de cohérence ou l'exigence de démonstration. C'est là, évidemment, que nous arrête cette expression de toujours exigible. S'il y a quelque chose de toujours exigible dans la construction et que ce toujours exigible est une structure quadripartite, ça veut dire, bien sûr, que la structure est déjà là. Ça veut dire que la structure à quatre est déjà là depuis l'inconscient.

Я бы хотел подчеркнуть, что эта фраза Лакана включает в себя притязательность (exigence) конструкции. Конструкция – это фрейдовский термин, но здесь он имеет свое логико-математическое значение. Это означает, что эти структуры, эти монтажи символов не существуют в готовом виде. Это означает, что они – произведения искусства, и они настолько же искусственны. В конструкции уже есть то, что включает в себя кажимость монтажа означающих. Эти изобретения ограничиваются лишь некоторым количеством притязаний (exigences). Например, притязательность на связность (exigence de cohérence) или притязательность на наглядность (exigence de démonstration). Очевидно, именно здесь мы и сталкиваемся с этим выражением – всегда подлежащее исполнению (toujours exigible). Если в конструкции есть что-то, всегда подлежащее исполнению, и это всегда подлежащее исполнению является четырехчастной структурой, то это означает, что структура, конечно, уже здесь. Это означает, что структура из четырех уже присутствует со стороны бессознательного.

Lacan dit: "construction d'une ordonnance subjective". Dans ce schéma, en effet, on voit tout de suite qu'il y a un vecteur. C'est un schéma qui est à quatre places et qui comporte un vecteur.

Лакан говорит: "конструкция субъективного упорядочивания". Действительно, на этой схеме видно сразу, что есть вектор. Это схема, на которой есть четыре места и которая включает вектор.

Lacan dit que le sujet - j'ajouterai même le sujet de l'inconscient - s'ordonne dans tous les cas suivant une structure quadripartite. Il dit que ses schémas satisfont à l'exigence de construction que comporte cette structure. Ça ne dit pas que les schémas sont eux-mêmes la structure mais qu'ils respectent au moins cette exigence.

Лакан говорит, что субъект — и я бы даже добавил, субъект бессознательного — во всех случаях упорядочивается в соответствии с четырехчастной структурой. Он говорит, что его схемы удовлетворяют притязательности (exigence) конструкции, которую включает в себя эта структура. Это не означает, что схемы сами по себе являются структурой, но, по крайней мере, они учитывают эту притязательность.

Le terme d'ordonnance mérite, lui, d'arrêter notre attention. L'ordonnance, ça comporte que l'on met un rang pour les termes. La structure d'ordre - je n'ai pas le temps de l'évoquer - comporte une définition mathématique tout à fait précise. Mais, dans ordonnance, nous pouvons aussi entendre qu'il s'agit de ce à quoi le sujet obéit. C'est pourquoi je ne manquerai pas d'évoquer ici le terme de surmoi.

Термин упорядочивание (ordonnance) заслуживает нашего внимания. Упорядочивание включает помещение терминов в ряд. Структура порядка (ordre) — у меня нет времени об этом говорить — содержит в себе совершенно точное математическое определение. Но в упорядочивании мы можем также усмотреть, что речь идет о том, чему субъект подчиняется. Вот почему я не премину упомянуть здесь термин сверх-я.

Mathème et surmoi. En effet, le surmoi freudien se transcrit au mieux, dans l'enseignement de Lacan, comme la structure même de discours. C'est bien à ça que le sujet obéit. Par le surmoi, Freud a toujours entendu ces rails sur lesquels glisse la métonymie subjective. C'est ainsi que Lacan, quand il introduisait sa considération sur un Discours [1. "D'un discours qui ne serait pas du semblant": XVIII семинар Лакана, прочитанный им в 1971 году.] )qui ne serait pas du semblant et posait au tableau les formules de discours, avait recours, pour justifier son concept de discours, au concept freudien du surmoi.

Матема и сверх-я. На самом деле, в учении Лакана фрейдовское сверх-я лучше всего транскрибируется в качестве структуры самого дискурса. Это то, чему субъект подчиняется. Фрейд всегда понимал те рельсы, по которым скользит субъективная метонимия посредством сверх-я Именно таким образом Лакан, когда он вводил свое рассуждение о Дискурсе, который не был бы кажимостью, и помещал на доску формулы дискурсов, прибегнул к фрейдовскому понятию сверх-я для обоснования своего понятия дискурса.

A cet égard, le terme d'exigence, comme celui d'ordonnance, implique la même thématique, à savoir qu'il s'agit d'obéir, et que dans la construction analytique, dans la construction des ordonnances subjectives, il faut un permis de construire, même s'il y a une liberté de l'invention. C'est ça qui m'occupe cette année: le permis de construire dans la psychanalyse. La construction comporte sa liberté mais elle comporte aussi ses contraintes, ses exigences. Là, Lacan nous en formule une que je crois appropriée de traiter dans cette quatrième année de mon cours. Ça nous apportera sans doute quelque chose sur le problème que nous font maintenant les compte-rendus de cas.

С этой точки зрения термин притязательность (exigence), как и термин упорядочивание (ordonnance) подразумевает ту же самую тематику, а именно, речь идет о подчинении, и о том, что в аналитической конструкции, в конструкции субъективного упорядочивания, даже если есть свобода изобретения, необходимо разрешение на конструирование. Именно это меня заботит в нынешнем году – разрешение на конструирование в психоанализе. Конструкция включает в себя свободу, но также и свои ограничения и притязания. Здесь Лакан для нас формулирует одну [конструкцию], которую я считаю подходящей для проработки (traiter) в этом четвертом году моего курса. Это, вероятно, принесет нам кое-что по вопросу, который нам сейчас представляют отчеты случаев (le compte-rendu).

Le compte-rendu de cas est une discipline que l'on n'a pas pratiquée depuis longtemps chez les lacaniens. Il a fallu la dissolution de l'Ecole freudienne de Paris pour qu'on la remette à l'ordre du jour. Je n'ai pas cessé, depuis, de m'interroger sur les contre-effets de cette orientation. Certains se souviennent que j'avais pensé contrer ces contre-effets par le rappel que l'éthique est essentielle à la clinique, mais je dirai ici que dans le compte-rendu de cas, il ne faut pas négliger la construction au bénéfice de l'interprétation. Le compte-rendu de cas n'est pas la narration des interprétations. A l'endroit du cas, et précisément pour ce qui est d'adapter la cure du cas, on ne peut pas faire l'économie de la construction, de la construction au sens d'ordonnance subjective. Construction d'ordonnance subjective, ça veut dire construction d'ordonnance subjective du cas. D'ailleurs, c'est à propos du cas Sade que Lacan introduit cette phrase et son schéma.

Отчет случая — это дисциплина, которую лаканисты давно не практиковали. Нужно было распустить (dissolution) Парижскую фрейдову школу, чтобы она заняла надлежащее место. И с тех пор я не перестаю задаваться вопросами об отрицательных эффектах (contre-effets) такой ориентации. Некоторые помнят, что моим ответом на эти отрицательные эффекты стало напоминание о решающем значении этики для клиники, но я скажу здесь, что при разборе случая не следует пренебрегать конструкцией в угоду интерпретации. Отчет случая — это не пересказ интерпретаций. Для случая и, точнее, для подбора соответствующего лечения, мы не можем экономить на конструкции, конструкции, в смысле субъективного упорядочивания. Конструкция субъективного упорядочивания – это конструкция субъективного упорядочивания случая. Кстати, именно касательно случая Сада, Лакан вводит эту фразу и свою схему.

Ce schéma a ceci de remarquable que, d'un côté, il respecte ces structures quadripartites, et que, de l'autre côté, il compte, premièrement, des termes d'une validité générale, a ou $, et, deuxièmement, des termes qui sont appropriés au cas particulier. Nous avons là quelque chose pour renouveler notre pratique du compte-rendu de cas: déporter l'accent de l'interprétation à la construction.

Эта схема примечательна тем, что, с одной стороны, она учитывает эти четырехчастные структуры, а с другой стороны, она учитывает, во-первых, термины общей применимости, a или $, и, во-вторых, термины, соответствующие частному случаю. И здесь у нас есть кое-что, чтобы обновить нашу практику разбора случая: смещение акцента с интерпретации на конструкцию.

J'étudierai aussi cette année le quatre lacanien dans les schémas et les graphes de Lacan.

Также в этом году я бы хотел исследовать лакановскую четверку (quatre) на схемах и графах Лакана.

J'ai dit 1,2,3,4, mais je m'en tiendrai pas seulement aux structures quadripartites. Je prendrai aussi les structures ternaires. Je prendrai la structure ternaire qu'introduit la position de l'Autre par rapport au duel. Le trois lacanien ne fonctionne pas à la place de la construction des ordonnances subjectives depuis l'inconscient. Le trois lacanien est présent dans le temps logique: l'instant de voir, etc. Il est présent aussi dans la tripartition R.S.I. Il est aussi bien sûr présent dans le nœud borroméen.

Я сказал 1,2,3,4, но четырехчастными структурами я не ограничусь. Я также займусь структурами троичными. Я возьму троичную структуру, которая вводит позицию Другого по отношению к двум (duel). Лакановская тройка не действует в качестве конструкции субъективного упорядочивания со стороны бессознательного. Лакановская тройка представлена в логическом времени: момент видения и т.д. Также она представлена в трехчастности регистров Воображаемого, Символического и Реального. Еще, разумеется, — в барромеевом узле.

Peut-être aurons-nous le temps d'évoquer aussi le ternaire dialectique, celui de Hegel. Je vous amènerai ce paragraphe unique de la logique de Hegel. On s'aperçoit que le ternaire dialectique est un quatre aussi. Peut-être que l'on pourra, là, s'embringuer, comme Lacan l'a fait, dans le ternaire catholique. Je ne renoncerai pas non plus au binaire. Je rappellerai donc la métaphore et la métonymie, l'aliénation et la séparation. N'oublions pas l'homme et la femme, qui sont aussi binaires, à défaut d'être complémentaires.

Быть может, у нас также будет время на то, чтобы упомянуть диалектическую тройку (ternaire dialectique), диалектику Гегеля. Я приведу вам этот уникальный параграф из его логики. Можно увидеть, что диалектическая тройка — это тоже четверка. Возможно, там, в католической тройке, мы рискуем увязнуть, подобно Лакану. Но и от бинарности я также не откажусь. Так, я напомню вам о метафоре и метонимии, отчуждении и отделении. Давайте не будем забывать о мужчине и женщине, которые, за отсутствием комплементарности, также бинарны.

Le un, au niveau formel chez Lacan, nous sommes sûrs de l'avoir, puisque Lacan a passé tout un Séminaire à scander y a d'l'un. Et c'est là, sans doute, qu'il nous faudrait situer l'Autre, puisque je ne mets pas le problème dans le binaire de l'un et de l'Autre. En effet, l'Autre, au sens de Lacan, c'est l'Autre tout seul. Sans doute ce grand Autre de Lacan est-il l'Autre de l'un, mais il n'est pas pour autant défini comme une unité. Quand Lacan écrit qu'il n'y a pas d'Autre de l'Autre, ça veut dire ça. L'Autre de l'Autre auquel on pense, c'est le un. Qu'il n'y ait pas d'Autre de l'Autre comporte qu'il n'y a pas l'un qui serait l'Autre de l'Autre. C'est bien pourquoi l'Autre lui-même a du mal à être un. L'Autre, c'est un pas un. C'est une définition de sémantique naïve. On peut ajouter que l'Autre c'est pas-tout.

Одно (Le un) — на формальном уровне у Лакана, мы уверены, что одно у нас имеется, поскольку Лакан провел целый Семинар, скандируя: Одного имеется вдосталь (y a dl'un). И именно здесь, наверное, нам следовало бы разместить Другого, поскольку я не рассматриваю этот вопрос в бинарности Одного и Другого (l'un et de l'Autre). На самом деле, Другой в лакановском смысле — это Другой сам по себе. Наверное, большой Другой Лакана — это Другой Одного (l'Autre de l'un), но он не определен в качестве единицы (unité). Когда Лакан пишет, что Другого Другого нет, это означает, что Другой Другого, о котором мы думаем, есть одно (un). Пусть не имеется Другого Другого содержит то, что не имеется одно(го) (un), который был бы Другим Другого. Именно поэтому Другой сам по себе должен бы быть одним (un). Другой — это один не один (un pas un). Это наивное семантическое определение. Можно добавить, что Другой не весь.

Nous avons aussi, chez Lacan, les termes uniques. Le sujet, par exemple. On peut dire que c'est un terme unique mais il faut voir qu'il a plutôt des affinités avec le 0, voire avec le -1. Et, après tout ça, qui oserait dire que l'objet a est un un? Il ne faut pas oublier le 0 qui est peut-être le chiffre où il y a à classer le sujet de l'inconscient et le (- φ ) de la castration.

У нас есть также — у Лакана — уникальные термины. Например, субъект. Можно сказать, что субъект — это уникальный термин, но нужно понимать, что он, скорее, имеет сходство с нулем, даже с - 1. И после всего этого, кто осмелился бы сказать, что объект а является одним (un un)? Не следует забывать про 0, который, возможно, является цифрой, позволяющей квалифицировать субъект бессознательного и (- φ) кастрации.

La structure zéro que est, bien sûr, opérative chez Lacan. Quand il dit qu'il n'y a pas de rapport sexuel, par exemple. Ou quand il dit qu'il n'y a pas d'Autre de l'Autre. Ou encore quand il dit qu'il n'y a pas de transfert du transfert, etc. Lacan n'a pas cessé de formuler des propositions qui s'inscrivent au mieux sous le chapeau du zéro.

Лакан, конечно, пользуется нулевой структурой (structure zéro). Например, когда говорит, что сексуальных отношений не существует. Или когда он говорит, что нет Другого Другого. Или еще, когда он говорит, что нет переноса переноса и т.д. Лакан не переставал формулировать утверждения, которые лучше всего вписываются "под крышу" нуля (chapeau du zero).

J'ajouterai enfin tout le matériel du losange, des vecteurs, des parenthèses, des barres, ainsi que le matériel topologique.

Я добавлю, наконец, весь материал: ромбы, векторы, скобки, черточки, а также материал топологический.

Voilà. J'entends, par 1,2,3,4, mettre d'actualité la construction des ordonnances subjectives. C'est là, je crois, que pourront se rejoindre notre clinique et le formalisme dont elle a besoin. J'entamerai l'émergence du quatre la semaine prochaine.

Ну вот. Я намерен, с помощью 1,2,3,4, подчеркнуть актуальность конструкции субъективного порядка. Таким образом, я думаю, что наша клиника и формализм, в котором она нуждается, смогут объединиться. На следующей неделе я приступлю к разработке этой четверки.


Над рабочим переводом работали: В. Семенов, И. Север, К. Кононенко, М. Ноздря, Е. Уразбаева, Д. Вайнштейн. Редакция: И. Север, И. Макарова, Т. Медведева