Жак-Ален Миллер, курс 1984-1985 гг.
1,2,3,4
23 сеанс, 26 июня1985

Cours du 26 juin 1985

Лекция от 26 июня 1985

Je pense que vous n'avez pas été déçus des deux séances qui se sont déroulées pendant mon absence, puisque ce sont des gens très qualifiés qui ont occupés cette tribune. En effet, sous la présidence de Guy Clastres, vous avez pu entendre Godin, Gorog et La Sagna sur le sujet de la névrose obsessionnelle, puis, sous la présidence de Michel Silvestre, vous avez pu entendre Eric Laurent et Danièle Silvestre. Je n'ai pas eu encore l'avantage de prendre connaissance de leurs travaux, gr‚ce à la transcription que Jacques Peraldi a l'obligeance de me faire parvenir chaque semaine, mais je compte le faire, et comme il paraît que cette salle est encore disponible la semaine prochaine, je vous donne donc rendez-vous pour le 3 juillet.

Я не думаю, что вы были разочарованы двумя сеансами, которые состоялись во время моего отсутствия, так как эту трибуну занимали очень квалифицированные люди. Действительно, под председательством Ги Кластра вы могли услышать выступления Годена, Горога и Ла Санья на тему невроза навязчивости, затем под председательством Мишеля Сильвестра вы могли услышать Эрика Лорана и Даниэль Сильвестр. Я еще не имел возможности ознакомиться с их работами, посредством транскрипции, которую Жак Перальди любезно присылает мне каждую неделю, но я намерен это сделать, и поскольку эта аудитория все еще свободна на следующей неделе, я назначу нашу с вами встречу на 3 июля.

Ce sont évidemment là des cours de vacances, puisque le Département de psychanalyse est en arrêt depuis la mi-juin. Nous sommes donc dans la transgression. Nous sommes au moins dans la transgression des bornes fixées à l'année universitaire. «a a tout lieu de nous satisfaire, puisque, comme le dit le dicton, passé les bornes, plus de limites. Au fond, nous nous arrêterons quand on nous enlèvera cette salle. Ce dicton n'est pas une lapalissade. «a pourrait en être une, puisque la palissade est un moyen de bornage. C'est même pour cela qu'il y a, dans notre langue, le signifiant borné. Ce n'est donc pas un mot de La Palice mais un mot de la famille Fenouillard, qui est, comme vous le savez, une des lectures de Lacan. Je trouve tout à fait opportun d'évoquer ici cette famille, puisqu'elle s'est rendue illustre par ses voyages. Ce sont le père, la mère et les deux filles qui voyagent. C'est la famille nucléaire à travers le monde, et c'est au fond très suffisant qu'ils soient quatre. Ce quatre, je n'ai pas eu le temps de l'évoquer dans mon recensement des structures quaternaires dans la psychanalyse, mais il est cependant très suffisant pour mettre en scène la fonction paternelle, mettre en scène un père qui est, là, sinon humilié comme celui de Claudel, du moins ridiculisé. Il n'y a pas, dans cette famille, de fils Fenouillard, ce qui nous laisse supposer que celui qui l'a inventée et dessinée pourrait être le fils en question. Moi, dans mes voyages, je ne suis pas la famille Fenouillard, mais peut-être suis-je le fils Fenouillard, puisque j'ai voyagé tout seul, ce qui supposait que je sache que j'étais accueilli. On s'entoure en effet, en ces occasions, d'un accueil tout préparé, d'un accueil tout familial.

Очевидно, это каникулярные курсы, так как кафедра психоанализа не работает с середины июня. Следовательно, мы нарушаем установленный порядок. По крайней мере, мы выходим за границы, установленные для учебного года. Это нас полностью удовлетворяет, так как, как говорится, за границами пределов больше нет. В принципе, мы остановимся, когда у нас отнимут эту аудиторию. Это высказывание не является ляпалиссиадой. Оно могло быть и таковой, поскольку палисад — это средство разграничения. Именно поэтому в нашем языке существует означающее «ограниченный». Следовательно, это слово берет свое начало не от Ла Палиса, а из книги о семье Фенуйяр, которая, как вам известно, была одной из тех книг, которые Лакан читал. Я считаю вполне уместным упомянуть здесь об этой семье, так как она прославилась благодаря своим путешествиям. Путешествуют отец, мать и две дочери. Это нуклеарная семья ездит по всему миру, и достаточно того, что в ней четыре члена. Я не успел упомянуть эту четверку в моем перечне четверичных структур в психоанализе, но, тем не менее, ее вполне достаточно, чтобы инсценировать отцовскую функцию, инсценировать отца, который если не унижен, как у Клоделя, то, по крайней мере, осмеян. В этой семье нет сына Фенуйара, что заставляет нас предположить, что человек, который выдумал и изобразил ее, мог быть этим самым сыном. Что касается моих путешествий, то я не принадлежу к семейству Фенуйяр, но, возможно, я сын Фенуйяра, поскольку я путешествовал один, а это предполагает, что я знал, что меня примут. Фактически, в таких случаях мы обеспечиваем себе готовый прием, прием полностью семейный.

Je vous ai promis, en partant, un récit, un compte-rendu de ce voyage. Je vous l'ai promis, parce que votre audience, vous le savez, a pour moi la fonction d'Autre. Je fais ce cours pour vous et, à cet égard, vous avez une position de destinataires. Mais je le fais aussi à partir de vous, et vous avez alors une position de cause. Cette distinction du destinataire et de la cause est tout à fait essentielle à 266 saisir, faute de quoi on ne comprend pas ce dont il s'agit dans La Lettre volée.

Я обещал вам, уходя, рассказать об этой поездке. Я вам это обещал, потому что ваша аудитория, знаете ли, выполняет для меня функцию Другого. Я провожу этот курс для вас, и в этом отношении вы находитесь в позиции адресатов. Но я также делаю это от вас, и тогда вы находитесь в позиции причины. Это различие между адресатом и причиной уяснить совершенно необходимо, иначе не понять, о чем «Похищенное письмо».

Eh bien, j'ai fais mieux que de préparer un compte-rendu - de toute façon, depuis mon retour, depuis dimanche, j'ai dormi. J'ai fait mieux puisque je vous rapporte un morceau d'Amérique. Vous savez que les astronautes, quand ils passent sur la lune, font des prélèvements, qu'on analyse ensuite pendant quelques années. Eh bien, je suis quand même plus fort que ces astronautes, puisque ce morceau d'Amérique que je vous rapporte, est un morceau vivant, un morceau tout à fait disert, qui parle français comme vous et moi, et même plutôt un peu mieux, et qui est le professeur Porter, ici présent. Il a là-bas une fonction homologue à celle que j'occupe au Département de psychanalyse, puisqu'il est directeur du Département de littérature française et italienne de l'Université du Massachusetts.

Что ж, я не подготовил отчет, но я сделал кое-что получше, — как бы то ни было, с моего возвращения, с воскресенья, я спал. Я сделал кое-что получше — я вам привез кусочек Америки. Знаете, вот астронавты, когда прилетают на Луну, берут пробы, которые затем анализируются в течение нескольких лет. Что ж, у меня тут кое-что посерьезнее, чем у этих астронавтов, так как этот кусочек Америки, который я вам привез, — живой и вполне говорящий, который говорит по-французски так же, как мы с вами, и даже немного лучше, а именно профессор Портер, который здесь сегодня присутствует. Он там занимает должность, которая соответствует той, что была у меня на факультете психоанализа: он директор факультета французской и итальянской литературы в Массачусетском университете.

Il y a des cultures qui se sont supportées des sacrifices humains, ou des sacrifices d'animaux, ou des sacrifices des biens. On s'aperçoit de ça s'agissant de la psychanalyse: il suffit qu'on déconne un petit peu, pour que l'on présente, encore aujourd'hui, Lacan accompagné d'un cortège de sacrifices humains. Vous avez peut-être lu ça récemment dans un organe de presse français. Il y a une double page où l'on nous présente Lacan comme un dieu obscur qui aurait réclamé des sacrifices humains. L'obscurantisme a encore de beaux jours devant lui. C'est d'ailleurs le nom de cet organe: Le Nouvel Obscurantiste.

Есть культуры, которые держатся на человеческих жертвоприношениях или жертвоприношениях животных или жертвоприношениях материальных ценностей. Когда дело доходит до психоанализа, то мы видим: стоит только дать волю фантазии, и даже сегодня можно легко представить Лакана в сопровождении процессии из человеческих жертв. Возможно, недавно вы об этом читали во французской прессе. На целом развороте Лакан изображается как какое-то мрачное божество, требующее человеческих жертв. У обскурантизма впереди светлое будущее. Это издание так и называется: Le Nouvel Obscurantiste.

Dans l'analyse, il faut faire sacrifice. Il faut sacrifier le pathologique, au sens où, ce pathologique, nous l'entendons au sens de Kant relevé par Lacan. Le sacrifice porte toujours sur l'objet a, et on peut même dire que le sacrifice le constitue. C'est là-dessus que Lacan termine son Séminaire XI, quand il distingue la voie de l'analyse de celle, vénérable et respectable, de Spinoza. Je vous rappelle que ce qui figure en exergue de la thèse de Lacan sur la paranoïa, est une phrase de Spinoza. ¿ cet égard, quand il évoque Spinoza en 1964, c'est à lui-même qu'il répond. Il y a, chez Spinoza, la notion d'une éthique du détachement à l'endroit du désir, c'est-à-dire une définition seulement signifiante du désir, articulée seulement à l'Autre du signifiant, et qui permet un amour transcendant, c'est-àdire un amour sans perte, un amour dont la perte et le sacrifice ne sont pas le fondement. Nous, nous sommes sur une autre voie. Nous sommes sur celle où le sacrifice de l'objet est la condition de l'amour. A cet égard, ce n'est pas un amour transcendant. C'est un amour qui n'est pas fondé sur la pure aliénation signifiante, mais sur son corrélat de séparation.

В анализе приходится жертвовать. Приходится пожертвовать патологическим, в том плане, как мы понимаем это патологическое в кантовском смысле, как было отмечено Лаканом. Жертва всегда имеет отношение к объекту а, и можно даже сказать, что жертва его конституирует. Именно на этом Лакан заканчивает свой Семинар XI, проводя различие между путем анализа и путем Спинозы, при всем почтении к последнему. Напомню вам, что в тезисе Лакана о паранойе четко проступает фраза Спинозы. В связи с этим, вспоминая Спинозу в 1964 году, он отвечает самому себе. У Спинозы есть понятие этики разъединенности в отношении желания, то есть единственно означающее определение желания, артикулированное только по отношению к Другому означающего и допускающее трансцендентную любовь, т.е. любовь без утраты, любовь, основу которой не составляют утрата и жертва. Мы идем другим путем. Мы идем путем, где жертвование объектом является условием любви. В этом смысле, это не трансцендентная любовь. Это любовь, основанная не на чистом означающем отчуждении, а на его корреляте сепарации.

C'est cela que j'ai amené dans mes bagages aux …tats-unis. J'ai livré aux Américains la notion, le fonctionnement, l'importance du couple aliénation et séparation, pour les détacher un petit peu de la fascination qu'a opéré, sur le littéraire et au-delà, le couple métaphore et métonymie. J'ai pris évidemment mes risques, puisque maintenant aliénation et séparation vont se mettre à tourbillonner et à fonctionner d'une façon sans doute automatique à terme. J'ai donc pris ce risque de déplacement.

Это тот багаж, который я привез с собой в Соединенные Штаты. Я донес до американцев понятие, функции и важность пары «отчуждение и сепарация», чтобы немного отвлечь их от очарования пары «метафора и метонимия», которое царило в литературных кругах и за их пределами. Очевидно, я шел на риск, ведь теперь отчуждение и сепарация начнут вращаться и функционировать таким образом, что, несомненно, в долгосрочной перспективе это все станет автоматическим. Так что есть риск, что произойдет замещение.

«a vous éclaire peut-être ce que Lacan évoque à la fin de son Séminaire XI s'agissant de l'analyse, à savoir la "signification d'un amour sans limite". C'est une question qui est aussi bien ouverte pour les …tats-unis. En effet, cette notion de sacrifice n'est pas du tout congéniale - pour employer ici un anglicisme - à la culture américaine. Il me semble qu'ils auraient la notion que l'on peut certainement faire des sacrifices, mais pour de l'argent. C'est une notion paradoxale.

Возможно, это немного проливает свет на то, что Лакан упоминает, говоря об анализе в конце своего Семинара XI, а именно «значение беспредельной любви». Этот вопрос для Соединенных Штатов также является достаточно открытым. В самом деле, это представление о жертве совсем не конгениально — если использовать англицизм — американской культуре. Мне кажется, у них есть представление, что жертвовать, конечно, можно, но за деньги. Это парадоксальное представление.

J'ai vu cela s'illustrer le matin, tandis que je regardais la télévision. Il y a, là-bas, des jeux télévisés qui ne se supportent que de donner de l'argent aux candidats ou de leur en faire perdre. Il y a là un support très mince autour du chiffre de dollars. Il y a même un jeu très spectaculaire où les caméras se fixent sur un visage pendant que tourne une sorte de roulette. Le candidat a seulement à appuyer sur un bouton pour que la roulette s'arrête. Selon l'endroit où ça s'arrête, ou il perd tout ou il gagne cinq mille dollars, un voyage à Paris, etc. Il n'y a donc rien d'autre que la caméra fixée sur ce visage et l'anxiété du candidat devant l'extraordinaire injonction de la petite boule qui roule. Il appuie, et il gagne ou il perd.

Пример тому я видел с утра, когда смотрел телевизор. Есть телевизионные игры, которые основаны лишь на том, что кандидаты получают деньги либо теряют их. Значок доллара используется лишь незначительно. Есть даже очень зрелищная игра, где камера фокусируется на лице, пока крутится своего рода рулетка. Участнику достаточно нажать кнопку, чтобы колесо рулетки остановилось. В зависимости от того, где остановится шарик, он либо теряет все, либо выигрывает пять тысяч долларов, поездку в Париж и т.д. Следовательно, нет ничего, кроме камеры, зафиксированной на этом лице, и беспокойства кандидата перед непредсказуемым результатом, который покажет маленький катящийся шарик. Он нажимает на кнопку, — и либо выигрывает, либо проигрывает.

Parmi ces jeux, il y en avait un autre que j'ai trouvé tout à fait remarquable. C'est un jeu du sacrifice, un jeu du sacrifice pour de l'argent. Il s'appelle Anything for money. Le titre est merveilleux. Il s'agit d'une sorte de caméra invisible. Il y a quelqu'un qui arrête les gens dans la rue, et qui leur fait une proposition tout à fait saugrenue en leur proposant dix dollars en échange. Si la personne n'accepte pas, ça passe à vingt, trente, quarante dollars, etc. On monte les enchères jusqu'à trouver le point où le sujet cède ce qu'on lui a demandé contre de l'argent. Le jeu consiste aussi à deviner à l'avance à quelle somme il va accepter. C'est du genre: je fais une enquête sur la combustibilité des matériaux vestimentaires, et je voudrais voir si vos pantalons et vos chaussures sont combustibles. Il y en a toujours un qui finit par céder. Le sacrifice a toujours un prix. Il y a donc la notion du sacrifice mais pervertie, en ce sens qu'elle est une notion du sacrifice pour de l'argent.

Среди этих игр была еще одна, которую я нашел весьма примечательной. Это игра в жертву, игра в жертву ради денег. Называется Anything for money (англ. «За деньги все что угодно»). Название превосходное. Там дело в своего рода скрытой камере. Кто-то останавливает людей на улице и делает им совершенно абсурдное предложение, предлагая взамен десять долларов. Если человек не соглашается, он предлагает двадцать, тридцать, сорок долларов и т.д. Ставка повышается до тех пор, пока не наступит момент, когда субъект уступает и готов на то, что от него требуется за эти деньги. Игра также состоит в том, чтобы заранее угадать, на какую сумму он согласится. Например: я исследую горючесть материалов для изготовления одежды, и я хотел бы узнать, являются ли ваши штаны и обувь горючими. Всегда находится тот, кто, в конце концов, уступает. Жертва всегда имеет цену. Так что вот представление о жертве, но извращенное, в том смысле, что это представление о жертве ради денег.

Je ne vais pas réduire les …tats-unis à Anything for money. Je parle d'ailleurs sous le contrôle du professeur Porter, qui est ici le représentant d'une autre Amérique que celle des jeux télévisés. Je ne 269 fais pas là une doctrine d'ensemble. Je vous donne le témoignage de ce qui m'a frappé dans ce sacrifice-là.

Я не собираюсь сводить Соединенные Штаты к «Anything for money». Кроме того, меня контролирует профессор Портер, который представляет здесь Америку, которая совсем не является Америкой телевизионных игр. Я не делаю общих выводов. Я лишь показываю вам пример того, что меня в этой жертве поразило.

La question qui serait à développer, ce ne serait pas celle de céder sur son désir, mais celle de céder sur sa jouissance. Il convient, dans l'analyse, de céder sur la jouissance du symptôme. C'est là que se fait la décision de l'entrée en analyse. C'est la jouissance qui décide d'une pratique, si nous prenons au sérieux ce que formule Lacan à la pointe de son enseignement. C'est là que la question est posée de la jouissance que procure le discours analytique. La psychanalyse, en effet, a aussi ses limites. Elle n'est pas dans l'élément de la transgression radicale.

Вопрос, которым стоило бы заняться, это не вопрос уступки в плане желания, а вопрос уступки в плане наслаждения. В анализе имеет место уступка в плане наслаждения симптома. Именно здесь принимается решение о вхождении в анализ. Именно наслаждение определяет практику, если мы отнесемся серьезно к тому, что Лакан формулирует в своем учении в первую очередь. Именно здесь ставится вопрос о наслаждении, обеспечивающем аналитический дискурс. Психоанализ, на самом деле, тоже имеет свои пределы. Он не находится в стихии радикальной трансгрессии.

La question qui est posée pour nous par les …tats-unis, c'est de savoir à quelles conditions peut s'installer la structure du discours analytique dans ce pays, puisque nous considérons qu'elle n'y est pas installée. Le ravalement de la psychanalyse y est patent, que ce soit à entendre le témoignage des universitaires ou le témoignage des psychanalystes eux-mêmes. Ils ont le sentiment qu'aux …tatsunis la psychanalyse a été ravalée. Ca laisse un espace.

Вопрос, поставленный перед нами Соединенными Штатами, состоит в том, чтобы узнать, при каких условиях в этой стране может установиться структура аналитического дискурса, поскольку мы считаем, что она там не установилась. Здесь налицо опошление психоанализа, стоит обратиться к тому, о чем свидетельствуют университетские преподаватели или же сами психоаналитики. У них есть ощущение, что в Соединенных Штатах психоанализ опошляется. Это оставляет пространство для размышлений.

Je vais maintenant donner la parole au professeur Porter, gr‚ce à qui, pour la première fois dans une université américaine, s'est tenue de façon authentique une assemblée consacrée tout entière à Lacan. L'année dernière, ça s'était fait d'une façon privée, à New York, où s'étaient réunies quatre-vingt personnes autour de l'enseignement de Lacan. Au Massachusetts, cette année, le titre était L'héritage de Lacan. Je vous avais fait part de mes sentiments mitigés sur ce titre avant mon départ, notamment sur le détournement de fond qu'il pouvait indiquer. Eh bien, ça n'a pas du tout été le cas. Pas du tout! L'enjeu était de savoir si cette conférence serait consacrée à Lacan tout seul ou s'il serait encadré par "la psychanalyse française", par exemple par un certain nombre de garnitures empruntées à l'Institut, etc. L'année dernière, au Canada, ça avait dû se faire autour du "post-structuralisme". Mais, gr‚ce au professeur Porter, les choses ont été tranchées dans le meilleur sens, c'est-à-dire dans le sens de Lacan. Il y a beaucoup d'universités aux …tats-unis, il y a beaucoup de psychanalystes français qui voyagent, et il ne manque pas d'endroit pour réunir deux cents universitaires autour, par exemple, de l'oeuvre d'André Green. Mais personne n'essaye, il faut bien le dire, de le faire autour de Lacan. Eh bien, si on a pu le faire cette foisci, c'est dû en particulier aux efforts du professeur Porter. Je lui en suis profondément reconnaissant.

А теперь я предоставляю слово профессору Портеру, благодаря которому впервые в американском университете по-настоящему было проведено собрание, полностью посвященное Лакану. В прошлом году такое собрание было организовано частным образом в Нью-Йорке, и на нем присутствовало восемьдесят человек, заинтересованных в учении Лакана. В этом году в Массачусетсе событие прошло под названием «Наследие Лакана». Перед отъездом я говорил вам о своих смешанных чувствах по поводу этого названия, в частности, по поводу злоупотребления, на которое оно может указывать. Так вот, все было совсем не так. Совсем! Задача состояла в том, чтобы узнать, будет ли эта конференция посвящена только Лакану или в нее также будет дополнительно включен «французский психоанализ», например, кое-какие моменты, заимствованные из Института, и т.д. В прошлом году в Канаде пришлось все делать под эгидой «постструктурализма». Но благодаря профессору Портеру все прошло наилучшим образом, то есть под эгидой Лакана. В Соединенных Штатах много университетов, многие французские психоаналитики путешествуют, и нет недостатка в локациях, где можно собрать две сотни университетских преподавателей, чтобы обсудить, например, работы Андре Грина. Но, надо сказать, никто не пытается собраться, чтобы обсудить учение Лакана. Что ж, если на этот раз нам это и удалось, то, главным образом, благодаря усилиям профессора Портера. Я глубоко ему благодарен.

J'ajouterai que le professeur Porter a lui-même fait, aux …tats-unis, un très bel exposé à partir de La Lettre volée. Je crois qu'il s'est intéressé aussi, à un moment, au roman policier. Sa contribution était tout à fait opportune. Si le professeur Porter acceptait d'en donner une version française, nous serions heureux de pouvoir la publier ici. Je vais maintenant lui donner la parole sur Lacan aux …tats-unis. Nous pourrons ensuite prendre nous-mêmes la parole et poser des questions pour notre information.

Я бы добавил, что сам профессор Портер провел в Соединенных Штатах прекрасную презентацию, основанную на «Похищенном письме». Думаю, в какой-то момент он также интересовался детективными романами. Его вклад был весьма актуален. Если профессор Портер согласится предоставить французскую версию, мы будем рады ее здесь опубликовать. Сейчас я предоставлю ему слово, и он расскажет о Лакане в Соединенных Штатах. Затем мы можем сами взять слово и задать интересующие нас вопросы.

Mr. PORTER

Г-н ПОРТЕР

Je remercie Jacques-Alain Miller de son accueil chaleureux. Je le remercie aussi de ses remarques généreuses relatives au colloque que nous avons organisé à l'Université du Massachusetts. Sa présence parmi nous a été un élément essentiel dans le succès de ce colloque, qui a réussi a attiré des universitaires et des psychanalystes d'un peu partout aux …tats-unis, aussi bien que de plusieurs pays étrangers. Je le remercie également de l'honneur qu'il me fait en m'invitant à parler dans son cours. Je l'ai averti, la semaine dernière, que je n'aurai pas le temps de préparer une intervention sérieuse pour un public aussi averti que vous l'êtes, et qu'à devoir venir à son cours, j'aurais préféré que ce soit pour écouter et non pas pour parler. Mais il a eu la bonté d'insister et me voilà donc devant vous.

Я благодарю Жака-Алена Миллера за такой теплый прием. Я также благодарю его за великодушный отзыв о коллоквиуме, который мы организовали в Массачусетском университете. Его присутствие среди нас было важным элементом успеха этого коллоквиума, на который удалось привлечь университетских преподавателей и психоаналитиков со всех концов Соединенных Штатов, а также из нескольких зарубежных стран. Я также благодарю его за честь, которую он мне оказал, пригласив меня выступить в рамках его курса. На прошлой неделе я предупредил его, что у меня не будет времени подготовить серьезное выступление для такой осведомленной публики, как вы, и что я предпочел бы присутствовать на его занятиях скорее в качестве слушателя, чем выступающего. Но он был так любезен, что настоял, и вот я перед вами.

Puisque vous connaissez tous la pensée de Lacan au moins aussi bien que moi, je profiterai de l'occasion pour vous parler de quelque chose que vous connaissez peut-être un peu moins bien, c'est-à-dire de l'Amérique, de sa culture, et du début de la réception de Lacan dans ce pays. Cela, bien entendu, dans les limites étroites d'une conférence d'une vingtaine de minutes. Les questions politicoculturelles de l'assimilation et de la réception d'une pensée dans un pays étranger ont pour moi une grande fascination, mais je n'aurai ici l'occasion que d'effleurer la signification des questions que je me pose. Je vous donnerai seulement quelques points de repères historiques, avant d'évoquer brièvement, dans une deuxième partie, le commencement de la percée de Lacan aux …tats-unis, et son importance dans le domaine des Lettres.

Поскольку вы знакомы с идеями Лакана, по меньшей мере, в той же степени, что и я, то я воспользуюсь этой возможностью, чтобы рассказать вам о том, о чем вы, возможно, знаете чуть меньше, а именно об Америке, о ее культуре и о том, как начали принимать Лакана в этой стране. Все это, конечно, в ограниченных рамках конференции минут на двадцать. Меня очень увлекают политико-культурные вопросы ассимиляции и принятия каких-либо идей в чужой стране, но здесь у меня будет возможность лишь коснуться значения вопросов, которые я перед собой ставлю. Я лишь приведу вам несколько исторических вех, а затем, во второй части, кратко расскажу о начале проникновения учения Лакана в Соединенные Штаты и его важности в том, что касается «Написанного».

À ce propos, je devrai peut-être d'abord dire un mot sur ce qu'en anglais on appelle credential. Ce mot m'est venu à l'esprit et j'ai eu quelque mal à le traduire en français. J'ai consulté un dictionnaire, où j'ai trouvé lettre de créance. Mais j'ai trouvé également titre ou pièce d'identité. Cela peut nous montrer que les dictionnaires sont faits pas des égopsychologistes.

В этой связи мне, пожалуй, следует сначала сказать несколько слов о том, что по-английски называется credential. Это слово пришло мне на ум, и было трудно перевести его на французский. Я сверился со словарем, где нашел перевод «lettre de créance» («аккредитационное письмо», верительная грамота). Но я также нашел такие варианты перевода: «titre» («правоустанавливающий документ») или «pièce d'identité» («документ, удостоверяющий личность»). Из этого мы можем видеть, что словари составляются эгопсихологами.

En ce qui concerne mes lettres de créance, j'ai une formation littéraire, avec une spécialisation dans les littératures françaises, anglaises et allemandes. C'est pour vous dire que je suis venu tard à la lecture de Lacan, mais que je suis de plus en plus convaincu de son importance pour les études littéraires. Ma formation explique également pourquoi je ne suivrai pas l'exemple de Jacques-Alain Miller, qui nous a fait la leçon, chez nous, en anglais, dans un discours ex tempore, et dans un colloque où tous les autres participants ont lu leur discours. Vous voyez que la hantise du professeur de Lettres est la hantise du mot juste et de la phrase bien faite. C'est une hantise que je partage. Comme l'a dit Roland Barthes, un professeur est celui qui finit ses phrases.

Что касается моего «аккредитационного письма», то у меня есть литературное образование, я специализируюсь на французской, английской и немецкой литературе. Хочу сказать вам, что я поздно начал читать Лакана, но все больше и больше убеждаюсь в его важности для литературоведения. Моя подготовка также объясняет, почему я не буду следовать примеру Жака-Алена Миллера, который у нас прочитал лекцию на английском языке без написанного текста, на коллоквиуме, где все остальные участники читали свои речи с листа. Видите ли, одержимость профессора литературы — это одержимость правильными словами и хорошо составленными фразами. Эта одержимость не чужда и мне. Как сказал Ролан Барт, «учитель — это тот, кто заканчивает свои предложения».

Pourquoi l'Amérique et Lacan n'ont-ils pas l'air de pouvoir s'accommoder l'un et l'autre? Laissez-moi vous citer un passage célèbre de la Déclaration d'Indépendance de 1766: "Nous croyons, comme vérités tout à fait évidentes, que les hommes sont créés égaux, qu'ils sont dotés par leur Créateur de certains droits 271 inaliénables, et que, parmi ces droits, sont la Vie, la Liberté, et la poursuite du Bonheur." Si je cite cette belle prose du siècle des Lumières, c'est pour vous rappeler que les documents fondateurs de la République américaine contiennent une promesse à l'adresse de chacun - une promesse et, aussi bien, une interpellation. Ce texte est un texte politico-idéologique, qui promet, comme autant de lois inaliénables, et avec des majuscules, la Vie, la Liberté et le Bonheur à tous les citoyens. Ces pères fondateurs du pays, on peut les taxer de naïveté, mais j'y trouve aussi une vision ennoblissante.

Почему Америка и Лакан не могут приноровиться друг к другу? Позвольте мне процитировать знаменитый отрывок из Декларации независимости 1766 года: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся Жизнь, Свобода и стремление к Счастью». Я цитирую эту прекрасную прозу эпохи Просвещения лишь для того, чтобы напомнить вам, что основополагающие документы Американской республики содержат обещание, адресованное каждому, — обещание и одновременно интерпелляцию. Этот текст является политико-идеологическим текстом, который, как и многие неотъемлемые законы, обещает всем гражданам Жизнь, Свободу и Счастье с большой буквы. Можно назвать отцов-основателей нашей страны наивными, но я также нахожу в их видении нечто возвышенное.

Le hic dans tout ceci, c'est que l'on peut conclure que la nonréalisation de ces lois est anormale, donc passagère et, à la longue, guérissable. Les Etats-Unis ont la vocation du bonheur. L'état de santé, moral, politique et psychique est dans l'esprit public. C'est considéré comme l'état normal. Il n'est alors pas étonnant si, au début de notre siècle, lorsque la plupart des savants européens ont quitté Freud, certains esprits progressistes l'aient reçu à Houston dans le Massachusetts, à une trentaine de minutes de chez nous. Cela parce qu'ils ont trouvé, même à cette époque-là, que la psychanalyse était une thérapeutique particulièrement puissante. Elle a été assimilée, vous le savez, à ce qu'on appelle de nos jours les mental health sciences. Je dis assimilée mais je devrais dire plutôt tolérée. Elle a été plus ou moins tolérée, à condition de se présenter sous la forme d'une science thérapeutique. Il ne faut pas non plus oublier le prestige dont jouissent les sciences aux Etats-Unis. Les sciences sont liées à l'état de progrès et d'utilité, à la perfectibilité progressive de la vie de l'espèce au moyen d'un effort collectif.

Загвоздка здесь в том, что можно сделать вывод, что невыполнение этих законов ненормально, а потому преходяще и, в конечном счете, излечимо. Соединенные Штаты призваны быть счастливыми. Физическое, моральное, политическое и психическое состояние относятся к общественному сознанию. Это считается нормальным состоянием. Поэтому неудивительно, что в начале нашего века, когда большинство европейских ученых отказались от учения Фрейда, некоторые прогрессивные умы в Хьюстоне, штат Массачусетс, примерно в тридцати минутах от нас, приняли его. Это потому, что они поняли, пусть даже и в то время, что психоанализ был чрезвычайно мощным видом терапии. Как вы знаете, он ассимилировался с тем, что сегодня называют науками о психическом здоровье. Я сказал «ассимилировался», но тут скорее надо сказать «его допустили». Его существование было более или менее допустимо при условии, что он представлялся в форме терапевтической науки. Не следует забывать и о престиже, которым пользуется наука в Соединенных Штатах. Науки связаны с состоянием прогресса и полезности, с прогрессивным совершенствованием жизни вида посредством коллективных усилий.

Il ne fait pas pour autant croire que nous sommes une nation d'optimistes béats et de positivistes farouches. L'Amérique est une nation beaucoup trop pluraliste pour que l'on puisse résumer sa pensée en une phrase ou deux. Mais un rapide coup d'oeil suffit pour constater le genre de résistance à laquelle devait fatalement se heurter la pensée d'un Lacan, toute imbue qu'elle est du caractère illusoire du moi autonome et d'un sentiment de limite infranchissable. Je laisse de côté la question de l'institutionnalisation de la psychanalyse et de l'hégémonie américaine de l'IPA. Je laisse tout ça à d'autres plus compétents que moi.

Однако не надо считать, что мы — нация блаженных оптимистов и диких позитивистов. Америка слишком плюралистическая нация, чтобы ее можно было описать одним-двумя предложениями. Но достаточно беглого взгляда, чтобы увидеть, с каким сопротивлением должна была столкнуться лакановская теория, пропитанная иллюзорным характером автономного «я» и ощущением непреодолимого предела. Я оставляю в стороне вопрос об институционализации психоанализа и американской гегемонии IPA. Я оставляю все это тем, кто в данном вопросе более компетентен.

J'aimerais plutôt passer maintenant à la question de la réception de Lacan chez nous. C'est quelque chose qui, je l'espère, ne devrait pas être dépourvu d'intérêt pour des Français. Sachant le traditionalisme de beaucoup de sections de littérature en France comme à l'étranger, il y a peut-être de quoi s'étonner que ce soit surtout par l'intermédiaire de certains Départements de littérature française que des Américains en soient venus à lire et à traduire Lacan vers la fin des années 60. On pourrait peut-être dire que le rôle qui nous revient, à nous autres, professeurs américains de littérature, est un rôle de trouble-fête, de contestation. Certains d'entre nous estiment que nous sommes là pour déranger. Nous trouvons notre vocation dans la volonté d'ouvrir les yeux de nos compatriotes sur l'extérieur, puisque notre domaine est constitué de la longue tradition littéraire occidentale latine et grecque, avec tout ce que cela comporte d'enseignement sur les limites de l'homme et sur le tragique de l'existence. Nous sommes donc, de par notre formation, plus ouverts à la pensée de Lacan et, par delà lui, à tout ce qui, chez Freud, ne se laisse pas codifier en une science thérapeutique.

Теперь я хотел бы перейти к вопросу о том, как у нас принимают Лакана. Надеюсь, это не лишено интереса для французов. Зная традиционализм многих разделов литературы как во Франции, так и в других странах, возможно, стоит удивиться тому, что американцы начали читать и переводить Лакана в конце 1960-х годов именно благодаря определенным разделам французской литературы. Наверно, можно сказать, что роль, которая выпадает на долю нашего брата, американских профессоров литературы, — это роль смутьяна, протестующего. Некоторые из нас чувствуют, что мы здесь, чтобы навести беспорядок. Мы находим наше призвание в желании открыть глаза нашим соотечественникам на внешний мир, поскольку наша сфера включает давнюю западную латинскую и греческую литературную традиции со всем вытекающим из них учением об ограниченности возможностей человека и о трагизме его существования. Таким образом, благодаря нашему образованию, мы более открыты для идей Лакана и, помимо этого, для всего того, что есть у Фрейда, но что не может быть систематизировано в рамках терапевтической науки.

D'autre part, cette ouverture d'esprit chez les littéraires est susceptible d'être excitée encore plus, si la pensée en question est exprimée en un langage dense et difficile, voire poétique. Depuis l'avènement du modernisme en littérature, depuis les dernières décennies du XIXe siècle, c'est la difficulté qui nous attire. Notre langue est la langue anglaise, la langue de Shakespeare et de James Joyce, et il y a donc, chez nous, une longue tradition de ce qu'on pourrait appeler l'écoute linguistique. Tout le monde se souvient de cette mise en relief de la matérialité des signifiants que l'on retrouve chez Shakespeare, de cette instabilité des signes verbaux et de cette dislocation du langage dont fait montre, par exemple, le fou du roi Lear. On y trouve déjà des convergences de sens inattendus, des calembours, des jeux de mots, qui laissent entendre un travail en profondeur sur quelque chose, dans la parole humaine, qui nous témoigne d'une autre scène et dont on ne vient jamais à bout.

Вместе с тем, эта открытость в литературных кругах, вероятно, только возрастет, если рассматриваемые идеи будут выражаться сложным и тяжелым для восприятия языком, даже в поэтической форме. С момента возникновения модернизма в литературе, с последних десятилетий XIX века, именно сложность привлекает нас. Наш язык — это английский, язык Шекспира и Джеймса Джойса, так что у нас есть давняя традиция того, что можно было бы назвать лингвистическим слушанием. Все помнят это выделение материальности означающих, которое мы находим у Шекспира, эту нестабильность словесных знаков и эту дисгармонию языка, показанную, например, шутом короля Лира. Там также есть конвергенции неожиданных смыслов, каламбуры, игра слов, которые предполагают углубленную работу над чем-то, в рамках человеческой речи, которые показывают нам другую сцену и которые мы никогда не постигаем до конца.

Ce n'est donc pas si étonnant que ce soit certains éminents professeurs de littérature française qui se sont les premiers intéressés aux travaux de Jacques Lacan. Le discours de Rome fut traduit, il y a une quinzaine d'années maintenant, par un étudiant en Lettres, et nous avons eu plusieurs ouvrages qui se sont dédiés à la diffusion et à l'explication des Ecrits et des Séminaires de Lacan. Néanmoins, cette oeuvre reste relativement peu connue si on la compare à la réception accordée à des critiques et des penseurs français tels que Roland Barthes, Michel Foucault et Jacques Derrida. Ce dernier a même fait école chez nous. Dans les universités, tout étudiant qui se respecte fait des exercices en déconstrutionnisme.

Поэтому неудивительно, что первыми трудами Жака Лакана заинтересовались некоторые выдающиеся профессора французской литературы. «Римская речь» была переведена около пятнадцати лет назад студентом факультета гуманитарных наук, и у нас есть несколько работ, посвященных распространению и объяснению Ecrits и Семинаров Лакана. Тем не менее, его труды остаются относительно малоизвестными по сравнению с тем, как были приняты у нас труды французских критиков и мыслителей, таких как Ролан Барт, Мишель Фуко и Жак Деррида. Последний даже у нас преподавал. В университетах любой уважающий себя студент упражняется в деконструктивизме.

Je note aussi, en passant, que la différence de réception de Lacan entre les Etats-Unis et l'Angleterre est frappante à plusieurs égards. Tandis qu'Althusser n'est guère connu aux Etats-Unis, il est l'un des auteurs qui est le plus souvent cité dans les cercles de la Nouvelle Gauche en Angleterre, à partir de la fin des années soixante. C'est un des signes de la grande différence de culture politique entre ces deux grands pays anglophones. En Angleterre, on a surtout fait la découverte de Lacan après avoir été à l'école chez Althusser. Par la suite, ce sont de jeunes critiques de cinéma et des féministes anglaises qui ont trouvé dans Lacan une pensée qui jetait une lumière tout à fait neuve sur leurs activités critiques. En Amérique, on ne trouve au début rien de tel. L'hostilité des cercles féministes américains envers la psychanalyse a été pendant longtemps notoire.

Также мимоходом отмечу, что разница в восприятии Лакана в Соединенных Штатах и в Англии поразительна в нескольких отношениях. Хотя Альтюссер мало известен в Соединенных Штатах, он был одним из наиболее часто цитируемых авторов в кругах «Новых левых» в Англии с конца 1960-х годов. Это один из признаков большого различия в политической культуре этих двух крупных англоязычных стран. В Англии с Лаканом знакомились, в основном, после обучения в школе у Альтюссера. Впоследствии именно молодые английские кинокритики и феминистки нашли у Лакана мысль, проливающую совершенно новый свет на их критическую деятельность. В Америке поначалу ничего подобного не было. Враждебность американских феминистских кругов к психоанализу давно известна.

Ce sont donc surtout des professeurs de littérature qui ont les premiers compris l'importance de l'enseignement de Lacan. Feldman, par exemple, qui est professeur de français à Yale, écrit, dans un article paru il y a près de quatre ans, que le texte sur La Lettre volée est "un type de lecture qui est méthodologiquement sans précédent dans toute l'histoire de la critique littéraire". Elle trouve là - et c'est un point de vue que je partage - "un modèle singulièrement riche d'une nouvelle forme de critique psychanalytique". Pour elle, il ne s'agit plus de ce qu'elle appelle l'approche par l'évaluation normative, ni de l'approche par le diagnostic clinique à la Marie Bonaparte. Il est au contraire question de problématisation textuelle. Le texte littéraire cesse d'être soumis au discours du maître. Selon elle, Lacan nous donne l'exemple d'une lecture menée au niveau des signifiants et non pas au niveau du signifié. Il en résulte une lecture qui ne ressemble plus à celle qui est consacrée dans la critique psychanalytique traditionnelle. Il ne s'agit plus de l'application d'une doctrine, mais d'une implication de deux discours. L'interprète n'a donc plus une relation d'extériorité vis-à-vis du texte, et son propre discours cesse d'être un métalangage. L'interprète, pas plus que le poète, n'est à l'abri du travail de son inconscient.

Таким образом, именно профессора литературы первыми поняли важность учения Лакана. Например, Фельдман, профессор французского языка в Йельском университете, в своей статье, вышедшей почти четыре года назад, писала, что текст «Похищенного письма» представляет собой «способ прочтения, методологически беспрецедентный во всей истории литературной критики». Она обнаружила в нем — и я разделяю эту точку зрения — «исключительно богатую модель новой формы психоаналитической критики». Для нее речь уже не идет ни о том, что она называет подходом на основе нормативной оценки, ни о подходе на основе клинического диагноза а-ля Мари Бонапарт. Наоборот, это вопрос текстовой проблематизации. Художественный текст перестает быть подчиненным господскому дискурсу. По ее словам, Лакан дает нам пример прочтения, осуществляемого на уровне означающих, а не на уровне означаемого. Результатом становится прочтение, которое больше не похоже на то, что принято в традиционной психоаналитической критике. Речь идет уже не о применении доктрины, а о применении двух дискурсов. Таким образом, пропадает внешний характер отношений интерпретатора с текстом, и его собственный дискурс перестает быть метаязыком. Интерпретатор, как и поэт, огражден от работы своего бессознательного.

Si j'ai fini par vous donner un petit résumé d'un essai critique récent, c'est pour souligner l'importance croissante, chez nous, de la pensée de Lacan. C'est aussi pour confirmer son thème principal, à savoir que le niveau de réflexion d'inspiration lacanienne atteint dans le domaine des Lettres, ne trouve pas encore son équivalent auprès des psychanalystes et des philosophes américains. Notre colloque au Massachusetts aura, je l'espère, marqué le début d'une connaissance plus approfondie et plus étendue de l'enseignement de Jacques Lacan.

Если в конце я привел вам краткое изложение недавнего критического эссе, то лишь для того, чтобы подчеркнуть растущее значение идей Лакана среди нас. А также для того, чтобы подтвердить его основной тезис, а именно, что уровень мысли, подобный тому, который был достигнут Лаканом в «Написанном», пока не имеет равных среди американских психоаналитиков и философов. Наш коллоквиум в Массачусетсе, я надеюсь, станет началом более глубокого и обширного знакомства с учением Жака Лакана.

Je vous remercie de votre patience.

Благодарю вас за ваше терпение.

JACQUES-ALAIN MILLER : - Il paraît que j'ai été, dans cette Université du Massachusetts, un peu dismissive, c'est-à-dire un peu rejetant. Je l'aurais été à l'endroit des professeurs et des critiques de littérature, quand ils s'appliquaient à montrer l'homogénéité de l'interprétation textuelle et de l'interprétation analytique. Vers la fin de la série des conférences, je me suis laissé aller à dire qu'entre l'interprétation analytique et l'interprétation critique ou textuelle, il n'y avait qu'une homonymie. On emploie le même mot, mais c'est tout ce que ça a de commun. Ce fut effectivement une fin de non-recevoir un peu rude. Un certain nombre de critiques voulaient à toute force avoir l'interprétation dans leur pratique. Cela est normal, puisque c'est un terme qui ne relève pas seulement de la psychanalyse, mais aussi bien de la critique littéraire ou encore de la religion - j'ai évoqué en deux mots l'exégèse médiévale.

ЖАК-АЛЕН МИЛЛЕР: - Кажется, в Массачусетском университете я был немного dismissive, то есть вел себя немного пренебрежительно. Я вел себя так в отношении профессоров и литературных критиков, когда они пытались показать однородность текстовой интерпретации и аналитической интерпретации. К концу серии конференций я позволил себе сказать, что между аналитической интерпретацией и критической или текстовой интерпретацией нет ничего общего, кроме омонимии. Мы используем одно и то же слово, но это все, что их объединяет. Я действительно довольно грубо отклонил их предположения. Ряд критиков отчаянно нуждались в интерпретациях в своей практике. Это нормально, поскольку этот термин относится не только к психоанализу, но и к литературной критике или даже религии — я вкратце упомянул средневековую экзегезу.

Seulement, pour le transfert, c'est une autre affaire. Il faut savoir que quand il a été question d'interprétation, c'était sur le fond de la question du transfert. Le transfert est un thème proprement psychanalytique. Il appartient à la clinique psychanalytique, même s'il est loin d'être borné à ce discours. J'ai été sensible à la pression de l'assistance - littéraire dans son ensemble - qui aurait souhaité que le transfert soit aussi à l'oeuvre dans l'opération de l'interprétation littéraire. D'un côté, c'est certain. C'est certain dans la mesure où le critique se voue à un texte. Le texte est un sujet supposé savoir. Cela dit, lorsque le critique interprète, il ne court quand même pas le risque que le texte se mette, par exemple, à pleurer. Il ne court pas le risque que le texte aille se suicider. Il court peut-être le risque que l'auteur se retourne dans sa tombe. C'est ce qu'on dit souvent, mais le ghost ne revient pas le hanter.

Вот только что касается переноса, то тут другое дело. Следует учитывать, что когда возник вопрос об интерпретации, это был, в сущности, вопрос переноса. Перенос — это собственно психоаналитическая тема. Он принадлежит к психоаналитической клинике, хотя далеко не ограничивается этим дискурсом. Я сочувствовал настойчивости собравшихся — в целом, из литературных кругов, — которым хотелось бы верить, что перенос также работает в операции литературной интерпретации. С одной стороны, это, несомненно, так. Это, несомненно, так, поскольку критик посвящает себя тексту. Текст является субъектом, предположительно знающим. При этом, когда критик интерпретирует, то все-таки нет риска, что текст, например, начнет плакать. Нет риска, что текст совершит самоубийство. Возможно, есть риск, что автор перевернется в гробу. Мы часто так говорим, но призрак же не возвращается, чтобы охотиться за критиком.

J'ai donc été effectivement un peu rejetant à l'endroit de ce thème du transfert. Il n'y a aucune raison que la critique littéraire, qui a sa consistance propre, ait besoin, pour se garantir ou se vérifier, de se constituer en imitation d'une autre pratique qui a, elle aussi, sa propre consistance. Pour que l'enseignement de Lacan puisse être mis à profit par les études littéraires, il faut, me semble-t-il, commencer par une mesure de séparation, par une forme de distinction, qui me paraît la condition pour que la mise au travail soit féconde, et dont il n'y a peut-être pas encore d'exemple. Je voudrais vous demander, professeur Porter, ce que vous pensez sur ce sujet du transfert dans la critique littéraire.

Так что на самом деле я немного пренебрег этой темой переноса. Нет никаких оснований для того, чтобы литературная критика, состоятельная сама по себе, должна была бы подражать другой практике, которая также состоятельна сама по себе, чтобы защитить или утвердить себя. Мне кажется, что для того, чтобы учение Лакана могло использоваться в литературоведении, мы должны начать с меры сепарации, с формы различения, что, как мне кажется, является условием его плодотворного применения и чему, возможно, пока еще нет примера. Я хотел бы спросить вас, профессор Портер, что вы думаете на тему переноса в литературной критике.

Mr PORTER : - Vous me posez une colle. Des exemples, je ne sais pas si j'en trouve. Je crois que le problème se situe peut-être ailleurs. Il y a chez Feldman, par exemple, la volonté de montrer que l'interprète ou le critique est déjà nécessairement engagé dans le texte. Il y a un transfert qui s'opère dans la lecture même du texte. On trouve quelque chose de similaire dans la critique de cinéma également. Ce qu'elle souligne, c'est cette différence d'avec la critique psychanalytique traditionnelle, où on reste précisément en dehors et où on continue à employer l'expression d'interprétation. Au fond, je ne sais pas si j'interprète un texte. Il s'agit là plutôt d'un contact, d'une lecture double, à deux faces. Il y a va là d'un transfert, me semble-t-il.

Г-н ПОРТЕР: - Трудный вопрос. Не знаю, найду ли какие-то примеры. Думаю, проблема может быть в другом. Например, у Фельдман есть желание показать, что интерпретатор или критик уже обязательно вовлечены в текст. Есть перенос, который происходит при самом чтении текста. Нечто подобное мы находим и в кинокритике. Она подчеркивает это отличие от традиционной психоаналитической критики, где человек как раз остается в стороне и где продолжают использовать выражение интерпретации. По сути, я не знаю, интерпретирую ли я текст. Это скорее вопрос контакта, двоякого, двустороннего прочтения. Мне кажется, перенос имеет здесь место.

J.-A. MILLER : - Dans votre exposé, vous avez évoqué la résistance du féminisme à la psychanalyse. Cela m'a été aussi très sensible l'année dernière, quand j'étais au Canada. Il faut dire qu'il y avait surtout des Américains dans la salle. Il est clair que les féministes constituent làbas un mouvement puissant, populaire, organisé. L'idée est que la psychanalyse diffuserait un modèle de la sexualité qui serait masculin. Ca a commencé avec Freud, et ça ne s'est pas amélioré avec Lacan, puisque ce qui s'est aussitôt répandu, par les bons soins de philosophes et de penseurs français, c'est que Lacan était phallocentriste. On en a conclu qu'il en remettait encore sur Freud dans ce sens. Ca fait que j'ai cru utile d'expliquer là-bas que le phallus, au sens de Lacan, n'était pas ce qu'un vain peuple pense, et que comme concept signifiant, c'était justement fait pour marquer où s'outrepasse les limites d'une jouissance localisée, pour aller vers l'Autre jouissance, c'est-à-dire la jouissance délocalisée, à laquelle justement toutes les féministes achoppent, il faut le dire, à vouloir inventer son signifiant. Si les féministes achoppent, c'est faute de fidélité au statut non signifiant de l'Autre jouissance. L'effort fait pour inventer, à cette Autre jouissance, un signifiant qui contrebalancerait le signifiant phallique, est justement de l'ordre de prendre modèle sur le régime de la jouissance Une, alors qu'il s'agirait d'être docile à ce qu'implique la jouissance Autre. Ce ne sont pas là des notions qui sont très apparentes dans les écrits et les séminaires de Lacan, et on 275 s'en tient ordinairement à ceci, qu'au phallus se résume la jouissance du discours analytique. Ca a donné l'occasion de retrouver, là, la fraîcheur de ces notions que je pense avoir diffusées ici depuis cinq ans, qui ont un peu pénétré l'air du temps ici, du moins dans notre zone, mais qui, là-bas, de n'y avoir pas encore été transmises, donnent encore les effets dont je viens de parler. Le féminisme est-il sur le déclin aux Etats-Unis? Je pense que oui, mais qu'en pensez vous?

Ж.-А.МИЛЛЕР: - В своем сообщении вы упомянули о сопротивлении феминизма психоанализу. Я также очень сильно это почувствовал в прошлом году, когда я был в Канаде. Надо сказать, что в зале, в основном, были американцы. Понятно, что там феминистки — это мощное, массовое, организованное движение. Идея состоит в том, что психоанализ будет распространять модель сексуальности, которая будет мужской. Это началось с Фрейда, и с приходом Лакана ситуация не улучшилась, поскольку, благодаря заботам французских философов и мыслителей, сразу разнеслась весть о том, что Лакан был фаллоцентристом. Был сделан вывод, что в этом смысле он все еще полагался на Фрейда. Поэтому я счел тогда полезным пояснить, что фаллос, в лакановском смысле, был не тем, что думают суетные люди, и что как означающее понятие он как раз и был создан, чтобы отметить, где происходит выход за пределы локализованного наслаждения, чтобы перейти к Другому наслаждению, то есть нелокализованному наслаждению, о которое, надо сказать, и спотыкаются все феминистки, желающие изобрести соответствующее ему означающее. А спотыкаются феминистки только из-за недостаточной верности неозначающему статусу Другого наслаждения. Попытка изобрести для этого Другого наслаждения означающее, которое уравновешивало бы фаллическое означающее, — это как раз-таки из разряда того, чтобы взять в пример режим Одного наслаждения, при этом речь шла бы о следовании тому, что подразумевает это Другое наслаждение. Эти понятия не очень очевидны в письменных трудах и семинарах Лакана, так что обычно считают, что наслаждение аналитического дискурса сводится к фаллосу. Это дало там возможность вновь ощутить свежесть понятий, освещением которых я здесь занимался, кажется, лет пять, и которые несколько пропитались тут духом времени, по крайней мере, в нашей сфере, но которые у них, хотя понятия эти еще не были туда перенесены, пока дают те эффекты, о которых я только что говорил. Феминизм в США находится в упадке? Я думаю да, а вы что думаете?

Mme X. - Moi, en tant qu'Américaine, je serai d'accord avec ce jugement-là.

Г-жа Х. - Я как американка с этим согласна.

Mr PORTER : - J'allais dire juste le contraire. On parle maintenant de postféminisme. Mais je vais vous citer un exemple du pouvoir universitaire du féminisme américain. On vient de créer, à Princeton, un Département d'études féministes. Je dois dire que je n'ai rien contre. C'est un Département avec nominations de femmes très connues dans le pays, avec des chaires. Ca montre ce que ça représente quand même dans une université telle que Princeton, qui est une université conservatrice dans ses structures. On peut être maintenant féministe et avoir un poste dans une grande université américaine.

Г-н ПОРТЕР: - Я хотел бы сказать как раз обратное. Мы сейчас говорим о постфеминизме. Но я приведу вам пример силы американского феминизма в университетской среде. В Принстоне только что был создан Факультет женских исследований. Должен сказать, что ничего против я не имею. На этом Факультете работают очень известные у нас в стране женщины, доценты и профессора. Вот пример того, как это представлено в Принстоне, который по своей структуре является консервативным университетом. Теперь вы можете быть феминисткой и работать в крупном американском университете.

J.-A. MILLER : - C'est le déclin!

Ж.-А. МИЛЛЕР: - Это и есть упадок!

Mr. PORTER : - Du point de vue d'une pensée critique et créatrice, peut-être bien. Du point de vue du pouvoir politique, c'est le contraire. J'aimerais mettre quelque chose au tableau qui a à voir avec ce que Jacques-Alain Miller disait au début sur ces émissions télévisées de New York, que d'ailleurs je ne connaissais pas. Cette expression que je vais écrire au tableau, c'est celle-ci: Everyone has his price.

Г-н ПОРТЕР: - С точки зрения критического и творческого мышления, возможно. С точки зрения политической власти все наоборот. Я хотел бы написать на доске кое-что по теме нью-йоркских телешоу, о которых Жак-Ален Миллер говорил вначале и о которых я, кстати, не знал. Выражение, которое я собираюсь написать, звучит так: Everyone has his price (англ. «У каждого своя цена»).

Mr X. - Tout le monde, ici, a quelque chose à dire!

Г-н Х. - Тут каждому есть что сказать!

J.-A. MILLER : - Je voudrais évoquer un autre contact que j'ai eu avec l'IPA et qui est différent de celui que j'ai pu avoir avec l'Université du Massachusetts, qui est d'ailleurs une université délicieuse. C'est un campus, c'est-à-dire que c'est assez loin des conditions où nous sommes à Saint-Denis, qui serait plutôt un campus industriel. Au Massachusetts, c'est un campus bucolique. Il y a des espaces verts, une atmosphère de tranquillité et de dévotion au travail. J'ai eu le sentiment qu'on pouvait passer, là, de longues heures et de longs jours sans être dérangé. Enfin, ce sont là les conditions traditionnelles de l'enseignement dans les pays anglo-saxons, conditions qui ne sont pas les nôtres et qui ne sont sans doute pas non plus celles que nous souhaitons.

Ж.-А. МИЛЛЕР: - Я хотел бы упомянуть еще один контакт, который у меня произошел с IPA и который отличается от моего взаимодействия с Массачусетским университетом, тем более что последний — это просто прекрасный университет. Это кампус, то есть условия там совсем не такие, как у нас в Сен-Дени, который больше похож на промышленный кампус. В Массачусетсе кампус буколический. Там есть зеленые зоны, царит атмосфера спокойствия и преданности своему делу. У меня было ощущение, что там можно проводить долгие часы и долгие дни без каких-либо отвлекающих факторов. Наконец, это традиционные условия образования в англо-саксонских странах, условия, которые отличаются от наших и которые — конечно же, не то, что нам нужно.

A New York, ce qui s'est passé, c'est un contact avec l'IPA, un premier contact officiel avec l'IPA. Vous savez qu'il y a, à New York, deux grands Instituts qui appartiennent à l'IPA. C'est le résultat d'une scission qui est intervenue dans l'Association de New York juste après la guerre, entre une partie traditionnelle et une partie qui voulait être plus ouverte, plus libérale, le Columbia. Ca montre qu'à New York a pu se réaliser ce que Lacan avait souhaité réaliser en 53, c'est-à-dire, non pas quitter l'IPA, mais obtenir la création d'un second Institut effectivement plus libéral. C'était son ambition, ainsi que celle de Lagache et des autres, comme vous le savez. On voit donc bien que ce qu'on avait refusé à Lacan, c'était Lacan lui-même.

В Нью-Йорке у меня произошел контакт с IPA, первый официальный контакт с IPA. Вам известно, что в Нью-Йорке есть два больших института, которые принадлежат IPA. Это результат раскола, который произошел в Нью-Йоркской Ассоциации сразу после войны между группой традиционалистов и группой, которая хотела быть более открытой, более либеральной, Колумбией. Это показывает, что в Нью-Йорке удалось добиться того, чего Лакан хотел достичь в 1953 году, то есть, не выходя из IPA, добиться создания второго, фактически более либерального Института. Таково было его стремление, так же, как у Лагаша и других, как вам известно. Таким образом, очевидно: то, что в Лакане не было признано, так это сам Лакан.

Il y a donc, dans ces Instituts de New York, un certain nombre de séminaires, de groupes de travail et de lecture. Il y a un de ces groupes, constitué de douze personnes, qui, depuis un an, se réunit pour lire "Fonction et champ de la parole et du langage". Ils le lisent très soigneusement, à partir de l'anglais, mais tout en vérifiant sur le français. Ils se réunissent une fois par mois pendant deux heures. Ils en sont à la cinquième page de la première partie. C'est dire qu'ils le lisent avec une attention à la lettre, qui n'est pas commune chez les médecins new-yorkais. Il y aurait plutôt de l'anorexie de ce côté-là chez les cliniciens.

И вот, в этих нью-йоркских институтах проводится некоторое количество семинаров, рабочих групп и чтений. Одна из таких групп, состоящая из двенадцати человек, собирается уже год для чтения «Функции и поля речи и языка» (Fonction et champ de la parole et du langage). Читают они очень внимательно, сначала на английском, но потом сверяются с французским текстом. Встречи проводятся раз в месяц по два часа. Они дошли до пятой страницы первой части. То есть читали с вниманием к букве, что не характерно для нью-йоркских медиков. Клиницисты в этом плане скорее анорексичны.

J'ai été invité par ce groupe à prendre le texte de Lacan là où il l'avait laissé, et à continuer le commentaire. C'était dans la petite maison d'un analyste, où il y avait d'ailleurs un buffet au champagne français. Eh bien, ces deux heures de lecture furent une occasion qui n'avait jamais été donnée à Lacan avant, et ce pendant vingt ans. Cette chose si simple était déjà tout à fait étonnante.

Эта группа пригласила меня продолжить читать текст Лакана с того места, где они остановились, и дать дальнейшие комментарии. Это происходило в домике одного аналитика, где был и буфет с французским шампанским. Что ж, эти два часа чтения были возможностью, которой раньше никогда не предоставляли Лакану за двадцать лет. Такая простая вещь уже весьма удивительна.

Je dirai aussi qu'eux-mêmes étaient étonnants vis-à-vis du comportement qu'ils avaient avec ce texte de Lacan, c'est-à-dire de le lire ligne à ligne. Je leur ai demandé s'il y avait un autre groupe de cet Institut où on lisait un auteur ligne à ligne. Ils m'ont dit non. Ca veut dire que le texte de Lacan les incite à cette lenteur, à cette attention à la lettre. Lacan parlait de la valeur de formation de son écriture. Eh bien, ça se vérifiait là. Ils sont déjà conduits à prendre Lacan à la lettre.

Я бы также сказал, что они и сами меня удивили тем, как они вели себя с этим текстом Лакана, то есть читали его строчка за строчкой. Я спросил их, есть ли еще у них в Институте группа, которая читала бы какого-то автора построчно. Мне сказали, что нет. Это значит, что текст Лакана побуждает их к этой медлительности, к этому вниманию к букве. Лакан говорил об образовательной ценности своих работ. Что ж, в данном случае это так и было. Их уже привели к тому, чтобы воспринимать Лакана буквально.

Je ne me suis pas contenté de lire le texte de Lacan. J'ai commencé par dire un certain nombre de vacheries sur l'IPA. Ca n'a pas du tout ému l'assistance. Elle en remettait plutôt, sur l'engourdissement, la paralysie, et même l'échec de leur pratique. Peut-être était-ce par politesse à l'égard de l'invité que j'étais, mais il m'a semblé que s'ils lisaient Lacan, c'était pour essayer de réveiller leur pratique. Il y a là une indication intéressante. Ceci dit, je ne compte pas me cantonner dans le rôle d'éducateur de l'IPA aux Etats-unis.

Я не ограничился чтением текста Лакана. Сначала я сказал парочку гадостей об IPA. Это никак не тронуло присутствующих. Более того, они стали говорить о том, что их практика переживает оцепенение, паралич и даже терпит фиаско. Возможно, это было сказано из вежливости по отношению к гостю, коим я был, но мне казалось, что если они читают Лакана, то для того, чтобы попытаться вернуть свою практику к жизни. Это интересный признак. Тем не менее, я не намерен ограничиваться ролью преподавателя IPA в Соединенных Штатах.

Il y avait aussi présents des didacticiens, en particulier une dame, née à Vienne, qui a mis tout son poids à m'interroger sur ce qu'étaient les séances courtes. C'était au milieu de la discussion, j'avais déjà beaucoup parlé ce soir-là, et je lui ai retourné la question. Nous, depuis un quart de siècle, nous ne nous interrogeons plus sur les séances courtes. Je lui ai donc retourné la question, et je lui ai demandé comment, eux, ils pouvaient bien pratiquer avec des séances de quarante-cinq minutes. J'étais ravi de pouvoir demander à quelqu'un comment il manie cette chose incroyable qui est de faire venir quelqu'un à heure fixe et de le renvoyer cinquante minutes après. Elle m'a répondu, il faut le dire, de façon un peu balbutiante. Elle m'a dit que l'anglais n'était pas sa langue maternelle. Elle m'a dit aussi que pour une analyse il fallait un arrière-fond gris, que c'était la condition pour que les associations puissent venir: to get into the process. Evidemment, toute la question est dans ce get into. Je lui ai dit qu'elle disait get into. Elle m'a répondu que ce n'était pas ce qu'elle voulait dire, mais qu'elle parlait mal l'anglais. Ca faisait deux fois. Le sentiment, c'est bien que c'est du profond et qu'il faut du temps pour que ça sorte. La notion de l'inconscient qu'ils peuvent avoir n'est pas la même que la nôtre. Ils ne l'ont d'ailleurs plus, la notion de l'inconscient. Ils l'adjectivent toujours. Processus inconscients, etc. C'est toujours adjectivé. L'inconscient comme tel, pour eux, ça appartient à la première topique de Freud, qui est considérée comme désuette et caduque vis-à-vis de la seconde.

Там также присутствовали методисты, в частности дама, родившаяся в Вене, которая очень жаждала расспросить меня о том, что такое короткие сеансы. Это было в разгар обсуждения, я уже много говорил в тот вечер, и я вернул ее вопрос ей. Мы, четверть века спустя, уже не спрашиваем про короткие сеансы. Поэтому я вернул ее вопрос ей и спросил, как им удается практиковать с сеансами по сорок пять минут. Я был рад возможности спросить кого-нибудь, как они справляются с этой невероятной проблемой, когда надо заставить кого-то прийти в определенное время и потом уйти через пятьдесят минут. Она ответила мне, надо сказать, несколько невнятно. Она сказала, что английский не ее родной язык. Еще она сказала, что для анализа нужен серый фон, что это условие появления ассоциаций: to get into the process (англ. «войти в процесс»). Очевидно, весь вопрос в этом «get into». Я сказал ей, что она сказала «get into». Она ответила, что это не то, что она имела в виду, но что она плохо говорит по-английски. Это был уже второй раз. Ощущение такое, что что-то достигло глубины и нужно время, чтобы оно вышло наружу. У них может быть понятие о бессознательном, которое отличается от нашего. Впрочем, у них и нет больше понятия бессознательного. Оно у них всегда обозначается прилагательным. Бессознательные процессы и т.д. Это всегда прилагательное. Бессознательное как таковое для них принадлежит к первой топике Фрейда, которая считается отпавшей и устаревшей по отношению ко второй.

Ce get into, c'est la profondeur, et toute la question était donc de les ramener au niveau des formations de l'inconscient, ce qui implique évidemment une tout autre topologie, qui n'est pas une topique de la profondeur, et une autre conception du temps, qui n'est pas fondée sur la durée et la quantité mais sur la capture de l'instant. C'était quand même, en même temps, un groupe officiel. Les autorités ont été informées que j'étais invité. C'est le premier dialogue de ce type.

Это «get into» означает глубину, так что весь вопрос был в том, чтобы вернуть их на уровень образований бессознательного, что, очевидно, предполагает совершенно иную топологию, не являющуюся топикой глубины, и иную концепцию времени, которая основывается не на продолжительности и количестве, а на ухватывании момента. И все-таки, в то же время, это была официальная группа. Организаторам сообщили, что я приглашен. Это был первый диалог такого типа.

Je ne vais pas m'étendre là-dessus, et nous avons encore suffisamment de temps pour revenir au dialogue avec le professeur Porter. Je pense que vous avez quelques questions.

Не буду на этом останавливаться, и у нас есть еще достаточно времени, чтобы вернуться к диалогу с профессором Портером. Думаю, у вас есть вопросы.

Mme X. - Je voudrais savoir quelles sont les traductions de Lacan aux Etats-Unis.

Г-жа Х. - Я хотела бы узнать, какие существуют переводы Лакана в Соединенных Штатах.

Mr Porter : - Il y a une sélection des Ecrits qui a été faite en 77. Cinq ou six textes ont été traduits. Depuis, il y a eu Les Quatre concepts fondamentaux, qui est sorti il y a deux ou trois ans. Il y a aussi une petite sélection de textes réunis sous le titre de Feminine sexuality. Je peux vous assurer que le problème de la traduction de Lacan est un problème immense. Ca pose des problèmes à tous les niveaux. J'en parlais hier à Jacques-Alain Miller à propos de la notion de La femme. La femme, en anglais, dans le sens universel, c'est plutôt woman. En français, par contre, c'est extrêmement important de garder l'article et de le barrer. Alors, comment faire dans un cas pareil? Vous avez des problèmes de ce genre à tous les niveaux.

Г-н Портер: - Есть подборка из Ecrits, сделанная в 77-м году. Было переведено пять или шесть текстов. Потом «Четыре фундаментальные понятия» («Les quatre concepts fondamentaux»), которые вышли пару лет назад. Также есть небольшая подборка текстов, собранных под названием «Женская сексуальность» («Feminine sexuality»). Могу заверить вас, что проблема перевода Лакана — это огромная проблема. Это создает проблемы на всех уровнях. Вчера я говорил об этом с Жаком-Аленом Миллером в связи с понятием женщины. По-английски, женщина в общем смысле, это скорее «woman». С другой стороны, во французском языке крайне важно сохранить артикль и зачеркнуть его. Так что же делать в таком случае? У вас такие проблемы на всех уровнях.

J.-A. MILLER : - Je dois dire que ce recueil de Feminine sexuality, je l'ai sur le coeur. C'est un recueil composé de bouts de textes de Lacan et qui est vraiment un travail de rapiéçage. Nous avons refusé la parution de ce recueil pendant deux ans. Et puis les Editions du Seuil m'avaient fait remarquer qu'il n'y avait pas d'éditeur pour Lacan aux Etats-Unis. L'éditeur des Ecrits et du Séminaire XI s'était arrêté là, devant le peu d'intérêt que ça avait suscité. L'éditeur français a donc obtenu qu'on laisse faire ce recueil qui, en plus, est sorti avec une couverture scandaleuse, où on ne voit que le nom des deux traducteurs. Quand s'est sorti, j'ai essayé de faire changer cette couverture, mais c'était en 81, qui était une année où j'avais d'autres chats à fouetter. C'est donc sorti comme ça. Je dois vous annoncer pourtant une bonne nouvelle, puisque le grand éditeur de la Standart Edition, qui édite les oeuvres de Freud, va publier l'ensemble des Séminaires déjà établis de Lacan, ainsi que ceux qui viendront à paraître en français.

Ж.-А. МИЛЛЕР: - Должен сказать, этот сборник «Женская сексуальность» мне не по душе. Это сборник, составленный из фрагментов текстов Лакана, который на самом деле представляет собой работу по исправлению ошибок. Мы два года отказывались от публикации этого сборника. И тогда в Editions du Seuil мне сказали, что для Лакана нет издательства в Соединенных Штатах. Издательство, которое выпустило Ecrits и Семинар XI решило на этом остановиться, так как это не вызвало особого интереса. И вот, французское издательство добилось того, чтобы мы разрешили выпустить этот сборник, который, кроме того, вышел со скандальной обложкой, где мы видим только имена двух переводчиков. Когда он вышел, я пытался заставить их поменять обложку, но это было в 81-м, когда у меня были другие проблемы. Так что он в таком виде и вышел. Тем не менее, я должен сообщить вам хорошую новость, потому что крупное издательство Standard Edition, которое публикует работы Фрейда, собирается выпустить все уже оформленные Семинары Лакана, а также те, которые появятся на французском языке в будущем.

Ca suppose que la question de la traduction soit améliorée, corrigée. Le problème qu'évoquait Porter concernait la traduction de l'expression de Lacan: "La femme n'existe pas." Vous savez qu'en français, il y a un empan de l'article le qui va de l'universel au particulier. Dans l'expression de Lacan, il s'agit d'une valeur universelle. En anglais, la valeur universelle est donnée par la suppression de l'article. Quand, en anglais, on veut dire la femme, c'est-à-dire la femme en tant que telle, on dit woman et non the woman. On supprime l'article. A cet égard, l'effet de rature de l'article que Lacan produit, est difficilement reproductible en anglais. Ca demanderait une note de langue tout à fait précise. Cela dit, cette rature est un peu un redoublement du doesn't exist, et il serait donc important que dans la langue anglaise soit accréditée la traduction: Woman doesn't exist. Sinon, je ne sais pas ce qu'on pourrait entendre dans the woman doesn't exist. Qu'est-ce qu'on entend?

Предполагается, что перевод доработан, ошибки исправлены. Вопрос, который поднял Портер, касается перевода выражения Лакана: «Женщина не существует» («La femme n'existe pas»). Как вам известно, во французском языке есть артикль le, который приводит значение от общего к частному. По выражению Лакана, это универсальное значение (valeur). В английском языке, чтобы показать универсальное значение, артикль опускается. Когда в английском языке мы имеем в виду женщину, то есть женщину как таковую, мы говорим «woman», а не «the woman». Без артикля. В этом отношении зачеркивание артикля, которое производит Лакан, трудно воспроизвести на английском языке. Это потребовало бы очень точного языкового примечания. Тем не менее, это вычеркивание является своего рода дублированием слов «doesn't exist» («не существует»), так что важно утвердить перевод на английский как «woman doesn't exist». Иначе, не знаю, как понимать выражение «the woman doesn't exist». Как оно воспринимается?

Mr PORTER : - Qu'est-ce qu'on entend? Il y a une certaine ambiguïté. The woman doesn't exist... On cherche laquelle.

Г-н ПОРТЕР: - Как воспринимается? Есть определенная неясность. «The woman doesn't exist...» Мы задаемся вопросом, какая именно.

COLETTE SOLER : - Je voudrais poser une question au professeur Porter. Ce que vous évoquiez est très passionnant pour nous, à savoir cette résistance des Etats-Unis à la pénétration de l'enseignement de Lacan. Vous évoquiez cette vocation au bonheur du peuple américain. On pourrait d'ailleurs presque dire un idéal du bonheur, un impératif du bonheur. Je me disais qu'un tel impératif était très favorable à l'éclosion du symptôme. Je suppose que, aux Etats-Unis comme en France, il doit y avoir beaucoup de personnes qui ont des symptômes et qui pourraient trouver un recours dans la psychanalyse. Alors, cette demande, où passe-t-elle actuellement? Comment la capter dans le discours analytique?

КОЛЕТТ СОЛЕР: - Я хотела бы задать вопрос профессору Портеру. Нас очень волнует то, о чем вы упомянули, а именно сопротивление Соединенных Штатов проникновению учения Лакана. Вы сказали, что американцы призваны быть счастливыми. Так что можно даже говорить об идеале счастья, императиве счастья. Я сказала себе, что такой императив очень благоприятствует возникновению симптома. Я полагаю, что в Соединенных Штатах, как и во Франции, должно быть много людей с симптомами, которые могли бы обратиться за помощью к психоанализу. Так куда же это требование направлено сейчас? Как уловить это в аналитическом дискурсе?

Mr PORTER : - On assiste aux Etats-Unis à un espèce d'éclatement des thérapeutiques. Sur la côte ouest, on ne parle plus guère d'analystes en tant que tels. On trouve, à la place, toute une série de thérapeutiques que je connais mal et qui ont des noms variés. Je ne suis pas du tout au courant de tout ça. Cette demande dont vous parlez est donc dispersée. Ce que vous dites, c'est que s'il y a cet impératif de bonheur imposé par la culture américaine, les symptômes doivent foisonner. Cela est vrai. On peut là-bas se sentir coupable de ne pas être heureux. C'est du moins une condition anormale. Il doit y avoir une cause. Et la cause, c'est soit dedans, soit dehors. C'est soit la société qui m'empêche d'être heureux, soit soimême.

Г-н ПОРТЕР: - Мы наблюдаем в Соединенных Штатах своего рода раскол между разными видами терапии. На западном побережье об аналитиках как таковых почти не говорят. Вместо этого есть целый ряд терапевтических направлений, с которыми я мало знаком и которые имеют разные названия. Я совершенно не в курсе всего этого. Таким образом, это требование, о котором вы говорите, рассеивается. Вы говорите, что если существует этот императив счастья, навязанный американской культурой, то симптомов должно быть предостаточно. Это верно. Там вы можете чувствовать себя виноватым за то, что несчастливы. Это как минимум ненормальное состояние. У этого должна быть причина. И причина либо внутри, либо снаружи. Либо общество мешает мне быть счастливым, либо я сам.

Mr X. - Vous nous avez dit être convaincu de l'importance de Lacan pour les études littéraires. Je pense donc qu'au pays de la concurrence, il peut bien y avoir quelques gens qui sont convaincus du contraire. Je voulais vous demander s'il y a un état de stimulation dans des courants de pensée qui discuteraient de cette question.

Г-н Х. - Вы сказали, что убеждены в важности Лакана для литературоведения. И я думаю, что в стране конкуренции вполне может быть несколько человек, которые считают иначе. Я хотел спросить вас, поощряются ли направления мысли, участвующие в обсуждении этого вопроса.

Mr PORTER : - Il y a surtout résistance. Il y a résistance à la psychanalyse dans beaucoup de cercles universitaires, et le courant le plus fort est la résistance à l'enseignement lacanien. Les connaissances sur Lacan sont très peu répandues jusqu'à ce jour, mais il y a, dans quelques rares universités, peut-être six, des universitaires, des professeurs de lettres surtout, qui s'intéressent à la pensée de Lacan. Mais c'est une petite minorité.

Г-н ПОРТЕР: - В основном, есть сопротивление. Во многих академических кругах есть сопротивление психоанализу, и самым сильным течением является сопротивление лакановскому учению. Знания о Лакане до сих пор очень мало распространены, тем не менее, в некоторых университетах, может быть, в шести, есть преподаватели, особенно профессора литературы, интересующиеся мыслью Лакана. Хотя это лишь незначительное меньшинство.

Mr X. - Je voudrais savoir l'impact de la lecture de Lacan sur la lecture même de Freud aux Etats-Unis.

Г-н Х. - Я хотел бы знать, как повлияло чтение Лакана на само чтение Фрейда в Соединенных Штатах.

Mr PORTER : - Là encore, je crois que je pourrais répéter ce que je viens de dire. Il y a une certaine ouverture au retour à Freud selon Lacan, mais il faut d'abord qu'on soit convaincu de l'importance de Lacan. La barrière, c'est le peu de choses de Lacan que nous avons à notre disposition. On n'a qu'une sélection des Ecrits. Et puis, commencer par lire des écrits de Lacan dans une langue étrangère, dans une culture qui n'est pas la vôtre, ça pose énormément de problèmes. Je crois qu'avec la traduction des Séminaires, il y aura la possibilité d'aborder la lecture de Lacan d'une autre manière. Ce sera plus facile. Pour ce qui est de Freud, je dirai que Lacan n'a pas influencé la plupart des psychanalystes dans leur lecture de Freud. Encore une fois, ceux qui s'intéressent à Lacan sont une minorité.

Г-н ПОРТЕР: - Опять же, думаю, я мог бы повторить то, что только что сказал. Существует определенная открытость к тому, чтобы вернуться к Фрейду в соответствии с лакановским пониманием, однако, сначала нужно убедиться в важности Лакана. Препятствует этому тот факт, что в нашем распоряжении есть лишь немногие работы Лакана. Лишь выборка из Ecrits. При этом начать читать письменные труды Лакана на иностранном языке, погружаясь в культуру, которая не является вашей собственной, — это проблематично. Я верю, что с переводом «Семинаров» появится возможность по-другому подойти к чтению Лакана. Это будет проще. Что касается Фрейда, я бы сказал, что Лакан не повлиял на большинство психоаналитиков в том, что касается прочтения Фрейда. Опять же, тех, кто интересуется Лаканом, — меньшинство.

J.-A. MILLER : - Pour ce qui est des Séminaires, je dois dire que la traduction du Séminaire I est faite. Je l'ai entre les mains. Elle a déjà été révisée par Grigg, qui est en Australie. Une fois que j'aurai revu les passages qu'il me signale comme difficiles, ça sera envoyé et publié aux Etats-Unis. Les choses sont donc enclenchées sur ce point.

Ж.-А. МИЛЛЕР: - По поводу Семинаров должен сказать, что перевод Семинара I готов. Он у меня на руках. Его уже отредактировал Григг, который находится в Австралии. После того, как я просмотрю отрывки, которые он отметил для меня как сложные, текст будет отправлен и опубликован в Соединенных Штатах. Так что, на данный момент процесс уже запущен.

DOMINIQUE MILLER : - On savait bien que Lacan n'attirait a priori pas beaucoup les intellectuels aux Etats-Unis. Alors qu'est-ce qui fait que vous avez eu cette idée de faire ce colloque? Y a-t-il là un moment particulier?

ДОМИНИК МИЛЛЕР: - Прекрасно известно, что Лакан априори привлекал мало кого из американских интеллектуалов. Так что же натолкнуло вас на мысль провести коллоквиум? Есть какой-то конкретный момент?

Mr PORTER : - Il s'agissait de plusieurs choses, mais, en premier lieu, je crois que c'est parce que nous croyons que Lacan est un penseur extrêmement important et qu'il était temps que l'on fasse quelque chose, c'est-à-dire qu'on organise un colloque, qu'on fasse venir des universitaires, pour que l'on puisse discuter un peu de l'importance de Lacan. Ce colloque était pour nous l'occasion de faire une sorte de bilan: où en sont les études sur Lacan? Nous voulions aussi savoir ce qu'on pensait à Paris, et c'est pour cela que nous avons invité Jacques-Alain Miller. Certains étudiants, de plus, poussent leurs professeurs à faire des cours sur Lacan dans certaines universités. C'est souvent l'énergie des étudiants qui nous poussent.

Г-н ПОРТЕР: - Было несколько факторов, но думаю, основная причина в том, что, по нашему мнению, Лакан — чрезвычайно важный мыслитель, и пришло время что-то сделать, т. е. организовать коллоквиум и пригласить преподавателей университетов, чтобы немного обсудить важность Лакана. Этот коллоквиум стал для нас поводом подвести своего рода баланс: в чем состоят исследования Лакана? Мы также хотели узнать, что думают люди в Париже, и поэтому пригласили Жака-Алена Миллера. Более того, некоторые студенты подталкивают своих профессоров к проведению занятий по Лакану в определенных университетах. Часто именно энергия студентов движет нами.

ERIC LAURENT : - Je voudrais dire un mot sur la réception en France de la réception qu'a eue Lacan aux Etats-Unis. Pour nous, il y a deux moments importants de l'oeuvre de Lacan qui ont eu lieu aux EtatsUnis: une conférence à Baltimore en 67, et une série de conférences à Yale en 1976. Dans le contexte de la première conférence, en 67, il y a quelque chose qui reste pour nous attachant, à savoir la façon dont Lacan a signalé une difficulté du chemin de la psychanalyse aux Etats-Unis, et qui est, à part les problèmes de traduction, un intransitif de la jouissance. Lacan avait noté cela au moment où il y avait justement une bascule dans son enseignement. Il avait pris un exemple, qui reste pour nous une clef, à savoir l'exemple de la publicité qu'il y avait en face de son hôtel: Enjoy Coca Cola. C'est ça qui est très difficile aux Etats-Unis, puisque même le Coca Cola a changé de goût. Ca restera, dans l'oeuvre de Lacan, un mémorial à l'ancien Coca Cola. Ca sera peut-être une facilitation de la pénétration de Lacan aux Etats-Unis. Mais, à part les obstacles qui peuvent exister, il me semble qu'il y a aux Etats-Unis deux choses qui pourraient favoriser la pénétration de Lacan, avec un petit pas de côté. C'est d'abord, dans le discours universitaire, l'accent mis par Lacan sur toute une tradition philosophique américaine, à savoir, par exemple, Quine ou Kripke. On pourrait retrouver là, dans Lacan, une tradition autre que celle de l'herméneutisme. Dans ce qui devrait permettre la diffusion de Lacan aux Etats-Unis, il y a aussi, deuxièmement, l'empirisme clinique. La pensée de Lacan est d'une grande richesse d'empirisme clinique, à condition de la traiter de la bonne façon.

ЭРИК ЛОРАН: - Я хотел бы сказать несколько слов о том, как во Франции был воспринят тот прием, который оказали Лакану в Соединенных Штатах. Для нас важны два момента в деятельности Лакана, связанные с США: конференция в Балтиморе в 67-м году и серия конференций в Йеле в 1976-м. Что касается первой конференции в 67-м году, то кое-что в ней продолжает нас интересовать, а именно то, как Лакан сказал о трудном пути психоанализа в Соединенных Штатах, помимо проблем перевода, обусловленном непереходностью наслаждения. Лакан заметил это в тот самый момент, когда в его учении произошел резкий поворот. Он использовал пример, который остается для нас ключевым, а именно пример рекламы, которая висела перед его отелем: «Enjoy Coca Cola» (англ. «Наслаждайтесь кока-колой»). Это очень сложно в Соединенных Штатах, так как вкус самой кока-колы изменился. В творчестве Лакана это останется как памятник старой кока-коле. Возможно, это облегчит проникновение учения Лакана в Соединенные Штаты. Но, помимо возможных препятствий, мне кажется, что в Соединенных Штатах есть две вещи, которые могли бы способствовать этому проникновению, если сделать небольшой шаг в сторону. В университетском дискурсе это, прежде всего, акцент, сделанный Лаканом на всей американской философской традиции, а именно, например, на Куайне (Quine) или Крипке (Kripke). У Лакана можно было обнаружить традицию не только герменевтическую. Еще одна вещь, которая должна позволить учению Лакана распространиться в США, — это клинический эмпиризм. Мысль Лакана весьма богата клиническим эмпиризмом, если ее правильно трактовать.

J.-A. MILLER : - Je me souviens très bien de la conférence de Lacan à Baltimore. C'était au moment où le structuralisme atteignait une très grande notoriété en France. On devait donc, pour cette conférence, faire son marché à Paris et ramener des gens. Lacan m'avait demandé de l'accompagner, mais j'ai été timide. Je lui ai dit que je n'étais pas psychanalyste, que ça ne faisait que deux ans que je le lisais, qu'il avait des élèves bien plus anciens que moi, et que je préférais que ce soit un plus ancien qui l'accompagne. Il a insisté mais j'ai tenu bon. Je crois qu'il a amené Rosolato, qui d'ailleurs l'a quitté deux ans après. Rétrospectivement, je regrette un peu d'avoir renoncé à ce voyage. Peut-être avais-je déjà, à l'époque, les moyens de m'adresser aux Américains à partir de leur culture. C'est une occasion manquée. Une dernière question?

Ж.-А. МИЛЛЕР: - Я очень хорошо помню конференцию Лакана в Балтиморе. Это было в то время, когда структурализм приобрел во Франции очень большую известность. И вот, для этой конференции ему пришлось обойти Париж и собрать людей. Лакан попросил меня сопровождать его, но я постеснялся. Я сказал ему, что я не психоаналитик, что читаю его всего два года, что есть люди, которые учатся у него намного дольше, чем я меня, и что лучше бы его сопровождал кто-то из более старых учеников. Он настаивал, но я стоял на своем. Полагаю, он позвал Розолато, впрочем, тот покинул его спустя два года. Оглядываясь назад, я немного жалею, что отказался от этой поездки. Возможно, в то время у меня уже были средства, чтобы обратиться к американцам, исходя из их культуры. Это упущенная возможность. И последний вопрос?

Mr X. - Lacan a dit que la langue anglaise offrait une résistance particulière à la psychanalyse. Est-ce que ça peut vous évoquer quelque chose?

Г-н X. - Лакан сказал, что английский язык оказывает особое сопротивление психоанализу. У вас есть какие-то мысли по этому поводу?

Mr PORTER : - Je dois dire que c'est la première fois que j'entends cela. Je ne vois pas pourquoi la langue anglaise offrirait une résistance particulière à la psychanalyse. Est-ce que vous pouvez nous donner le contexte?

Г-н ПОРТЕР: - Должен сказать, я впервые такое слышу. Я не понимаю, почему английский язык оказывает какое-то особое сопротивление психоанализу. Можете привести контекст?

J.-A. MILLER : Où Lacan a-t-il dit cela?

Ж.-А. МИЛЛЕР: Где Лакан это сказал?

Mr X. - Dans un de ses derniers Séminaires.

Г-н Х. - В одном из его последних семинаров.

J.-A. MILLER : - Je me souviens qu'il a évoqué le fait que la langue anglaise est pulvérisée par rapport à la française. C'est dans ce courant-là qu'il aborde ça. Il faut dire que si on écoutait Lacan depuis le début... Les japonais, pas question de les analyser. Les Anglais, avec leur langue, c'est bien difficile. Les catholiques, les vrais catholiques, ce n'est pas possible non plus. Les dames, on se demande si elles en ont besoin. Alors, vous comprenez, ça épuise énormément le champ. Il faudrait partir du principe que toutes les langues résistent à leur façon à la psychanalyse. C'est, après tout, un des sens du refoulement, qui se particularise évidemment dans toutes les langues.

Ж.-А. МИЛЛЕР: - Я помню, он назвал английский язык распыленным по сравнению с французским. Именно так он подходит к этому вопросу. Надо сказать, что если послушать Лакана с самого начала... Об анализе японцев речь вообще не идет. В случае англичан, учитывая их язык, это очень сложно. Для католиков, настоящих католиков, тоже невозможно. Что касается дам, то еще вопрос, нужно ли это им. Итак, вы понимаете, что это сильно сокращает поле. Надо исходить из того, что все языки по-своему сопротивляются психоанализу. В конце концов, это один из смыслов вытеснения, которое, по-видимому, выражается по-своему во всех языках.

N'oubliez pas que nous nous retrouvons la semaine prochaine, c'est-à-dire le 3 juillet.

Не забудьте, что на следующей неделе, 3 июля, мы опять встречаемся.

Рабочий перевод: Екатерина Палесская, ред. с фр. Ирина Макарова, ред. на русском Алла Бибиксарова, сайт: Ольга Ким.