Жак-Ален Миллер, курс 1984-1985 гг.
1,2,3,4
18 сеанс, 24 апреля 1985

Cours du 24 avril 1985

Лекция от 24 апреля 1985

Nous allons aujourd'hui nous concentrer sur un apport de Lacan qui a été, me semble-t-il, relativement peu exploité. Il se caractérise, d'une part, par la place de pivot qu'il occupe dans le frayage de cet enseignement, et, d'autre part, parce qu'il faut bien appeler un certain inachèvement. Je n'entends pas par là que ça ait été inachevé pour Lacan. Je suppose même le contraire. Ce qu'il en fait connaître apparaît cependant comme troué, comme contradictoire. En nous concentrant sur ce chapitre, nous rencontrons donc des difficultés qui sont spéciales.

Сегодня мы сосредоточимся на вкладе Лакана, который, как мне кажется, был относительно мало использован. C одной стороны, он определяется тем стержневым местом, которое он занимает в прояснении его учения, а, с другой стороны — тем, что следует назвать некоторой незавершенностью. Под завершенностью я не имею в виду, что он был незавершенным для Лакана. Я даже предполагаю обратное. Однако то, что он сообщает об этом, предстает в качестве «дырявого», «противоречивого». Поэтому, сосредоточившись на этой главе, мы сталкиваемся с особыми трудностями.

Nous n'avons pas non plus l'appui d'un écrit qui nous permettrait, là, de nous orienter. Nous n'avons pas l'appui de cet écrit, mais nous avons néanmoins ce qui est reproduit dans le numéro 29 d'Ornicar?, à savoir le compte-rendu que Lacan a donné de sa Logique du fantasme. C'est à partir de cet écrit que nous pouvons essayer de reconstruire ce dont il s'est agi pour lui à cette date, et dont le produit, aujourd'hui exploité et classique, n'est rien de moins que la passe.

Нет у нас и опоры в форме написанного текста, который позволил бы нам сориентироваться в этом вопросе. Мы не можем опираться на текст, но, тем не менее, у нас есть то, что было воспроизведено в номере 29 журнала Ornicar?, а именно: отчет, в котором Лакан изложил свою «Логику фантазма». Именно из этого сочинения мы можем попытаться реконструировать то, что было на тот момент поставлено для него на карту, и чьим продуктом, ныне эксплуатируемым и классическим, стало не что иное, как Пасс.

La passe est un terme qui a été galvaudé. Il a été galvaudé puisqu'il a fixé une doctrine de la fin de l'analyse qui a surclassé celle que Lacan avait pu donner auparavant et qu'il n'a plus depuis remise en cause. Cette élaboration de la passe est venue conclure le Séminaire de La logique du fantasme, qui est le Séminaire qui précède immédiatement celui de L'acte psychanalytique. L'élaboration de la passe est exactement située entre ces deux Séminaires. Nous pouvons donc mettre, dans le corpus qui intéresse cette passe, la fameuse Proposition de 67, où Lacan a fixé une procédure de la passe pour son École et les Associations de psychanalystes. Dans ce corpus, nous pouvons mettre encore ces trois petits écrits italiens qui figurent dans le numéro 1 de Scilicet. Et nous pouvons enfin y mettre le compte-rendu du Séminaire de L'acte psychanalytique. Finalement, ça fait beaucoup d'écrits. Pourtant, tout est loin d'y être annoncé, même s'il y a des indications. Il faut encore voir ce qu'elles désignent.

Пасс — термин, ставший избитым. Ставший избитым, поскольку он зафиксировал доктрину об окончании анализа, превосходящую ту, которую Лакан мог дать раньше, и которую он с тех пор больше не подвергал сомнению. Этой разработкой Пасса завершился Семинар «Логика фантазма», который непосредственно предшествует Семинару «Психоаналитический акт». Разработка Пасса находится как раз между этими двумя Семинарами. Следовательно, мы можем включить в корпус текстов, относящихся к Пассу, знаменитое «Предложение о психоаналитике Школы от 9 октября 1967», в котором Лакан зафиксировал процедуру Пасса для своей Школы и Психоаналитической Ассоциации. В этот корпус мы можем еще поместить три небольшие итальянские заметки, которые появляются в номере 1 Scilicet. И, наконец, мы можем, поместить туда отчет о Семинаре «Психоаналитический акт». В конце концов, это дает немало письменных работ. Тем не менее, в них сообщается далеко не все, даже если есть указания. Нужно еще посмотреть, что они обозначают.

Nous allons aujourd'hui nous occuper de la structure quadripartite qui supporte la passe. Nous allons nous en occuper d'une façon assez décalée par rapport à ce que Lacan a énoncé dans son Séminaire, et en suivant à la trace l'écrit de son compte-rendu de La logique du fantasme. C'est un travail qui jusqu'à présent n'a pas, à ma connaissance, encore été fait.

Сегодня мы займемся четырехчастной структурой, поддерживающей Пасс. Мы собираемся ей заняться способом, довольно нетривиальным, по сравнению с тем, который Лакан сформулировал в своем Семинаре, и следуя по стопам написанного им отчета о «Логике фантазма». Эта работа, насколько мне известно, до сих пор еще не была сделана.

Il faut d'abord voir que l'ensemble de cette élaboration - je l'ai rappelé la dernière fois - est placé sous le titre et dans l'esprit du réalisme logique médiéval. Ça nous évite de donner à Lacan le surréalisme comme ancêtre. Au surréalisme poétique du XXe siècle, Lacan préfère le réalisme logique médiéval. Cette construction n'implique pas pour autant une réalité des universaux qui ne sont que sots univers. Elle implique un réalisme de la structure. Cette question est centrale. Elle est marquée dans La logique du fantasme sous une forme que j'éclaircirai par la suite mais que je vous donne d'emblée en exergue: "Bien que l'Autre n'existe pas, il a pourtant une Bedeutung. Je l'épingle de la structure comme réel. Ce qui est réel sous le nom de structure, est de la nature des figures topologiques." Nous reviendrons sur le sens et la traduction du mot allemand de Bedeutung, mais nous mettons d'emblée cette phrase en exergue, en exergue énigmatique.

Мы должны прежде всего увидеть, что вся эта разработка — как я вспомнил об этом в прошлый раз — помещена под названием и выполнена в духе средневекового логического реализма. Это избавляет нас от того, чтобы вменять Лакану сюрреализм в качестве основоположника. Поэтическому сюрреализму ХХ века Лакан предпочитает средневековый логический реализм. Эта конструкция вовсе не подразумевает реальности общего (прим. ред. общие суждения), которые являются лишь всеобщей глупостью. Она подразумевает реализм структуры. Этот вопрос является центральным. В «Логике фантазма» она выделена в форме которую я проясню позднее, но которую я для вас сразу вынесу на видное место: «Несмотря на то, что Другой не существует, он, тем не менее, имеет Bedeutung, значение. Я пришпилил его к структуре в качестве реальной. То, что относится к реальному под именем структуры имеет природу топологических фигур. Мы еще вернемся к смыслу и переводу немецкого слова Bedeutung, но мы сразу выделим эту фразу, вынесенную на видное место, на загадочное видное место.

Que la psychanalyse ait partie liée avec le réalisme logique, c'est ce que l'on peut saisir du seul fait que la psychanalyse est tout à l'opposé du nominalisme, en tant qu'il considère le réel et les noms, le réel et les mots, comme disjoints absolument. Le nominalisme fait des noms de choses autant d'artifices n'ayant rien à voir avec ce qui est le réel comme tel, à savoir des êtres singuliers. A cet égard, le nominalisme est un artificialisme du signifiant. Sa thèse unilatérale, c'est que le signifiant est du semblant et qu'il n'y a pas de semblant dans le réel. Par contre, la psychanalyse, si elle est possible, ne peut absolument pas être nominaliste. Elle ne peut pas être pour Occam. Elle doit être pour Dun Scot. La psychanalyse n'est possible que s'il y a une conjonction du réel et du langage. C'est de l'ordre de l'évidence. Il y a dans la psychanalyse une conjonction du réel et du langage, puisqu'elle entreprend avec des mots de modifier le réel.

Мы можем понять связь психоанализа с логическим реализмом уже из одного того факта, что психоанализ является полной противоположностью номинализму, поскольку он рассматривает реальное и имена, реальное и слова, как не имеющие между собой никакой связи. Номинализм превращает названия вещей во множество ухищрений, не имеющих ничего общего с тем, что есть реальное как таковое, а именно — с единичными (сингулярными) существами. В этом отношении номинализм есть искусственность означающего. Его односторонний тезис состоит в том, что означающее есть кажимость (semblant), а кажимостей в реальном нет. В этом отношении номинализм есть искусственность означающего. С другой стороны психоанализ, если он и возможен, никак не может быть номиналистическим. Психоанализа не может быть для Оккама. Должно быть, он для Дунса Скота. Психоанализ возможен только при наличии конъюнкции реального и языка. Это относится к порядку очевидного. В психоанализе имеет место конъюнкция реального и языка, поскольку он предпринимает попытку при помощи слов изменять реальное.

C'est en quoi on peut toujours la réduire à la magie, qui procède à l'invocation du réel avec du signifiant, et qui a longtemps ainsi mobilisé ce réel défini comme nature. C'est ce qui fait que la psychanalyse soit toujours menacée d'être surclassée par une explication biochimique, par exemple une explication biochimique de l'angoisse, comme on nous en annonce la bonne nouvelle régulièrement. Si ça arrivait, ça ne changerait strictement rien à la psychanalyse. Il y aurait en effet toujours à y situer un sujet qui, ayant l'avantage de l'inexistence, n'est pas susceptible de déterminants biochimiques.

И именно поэтому психоанализ всегда можно свести к магии, которая осуществляется через призыв реального с помощью означающего, и которая таким образом уже давно мобилизует реальное, определяемое как природа. Вот почему психоанализ всегда находится под угрозой, что его превзойдет биохимическое объяснение, например, биохимическое объяснение тревоги, о чем нам регулярно сообщают хорошие новости. Если бы это произошло, это ничего бы не изменило в психоанализе. Фактически в нем всегда находился бы субъект, который, обладая преимуществом несуществования, был бы не восприимчив к биохимическим детерминантам.

On peut ne pas se contenter de l'interprétation magique de la psychanalyse qui, je l'ai rappelé naguère, est aussi susceptible d'être structurée. Lacan, d'ailleurs, avait fait cette structuration en donnant la structure signifiante de la suggestion. Mais si on ne se contente pas de l'interprétation magique, il faut une réforme de l'entendement - je renvoie ici au terme de Spinoza -, il faut réformer ce qui paraît aller de soi du rapport du réel et du langage. Ce rapport paraît aller de soi en raison de la dominance de l'idéologie nominaliste sur le réalisme logique, dont Lacan pose que la science elle-même se soutient. Il faut cependant réussir à accorder ce réalisme de la structure et la place qu'il reste à faire à l'élucubration logique.

Нельзя довольствоваться магической интерпретацией психоанализа, которая, как я недавно вспомнил, тоже способна быть структурированной. Лакан, кстати, произвел это структурирование, представив означающую структуру внушения. Но если не довольствоваться магической интерпретацией, необходимо intellectus emendatione, «очищение интеллекта» — я имею в виду термин Спинозы — необходимо преобразовать, очистить то, что кажется само собой разумеющимся в отношениях реального и языка. Это отношение кажется самоочевидным из-за преобладания идеологии номинализма над логическим реализмом, которым, как утверждает Лакан, поддерживается сама наука. Нужно, тем не менее, преуспеть в согласовании этого реализма структуры и места, которое еще предстоит отвести логическим измышлениям.

En effet, nous aussi, dans la psychanalyse - et comment ferions-nous autrement? - nous mettons l'accent sur l'artifice signifiant, sur les constructions que nous pouvons donner à propos des phénomènes qui s'y produisent. Ce sont des constructions qui, dans l'analyse elle-même, ont le plus grand effet, ne serait-ce que quand nous parlons de la construction du fantasme. Ce que nous pouvons appeler la démythologisation effectuée par l'analyse - elle défait le mythe individuel du névrosé - est aussi bien scandée de transformations de la vérité qui sont de l'ordre de l'élucubration. Accorder le réalisme et l'élucubration, c'est ce qui, épistémologiquement, est le plus difficile. Ca veut dire que le réalisme dont il s'agit, ne concerne pas seulement ce qui est déjà là et qu'on aurait à découvrir. Nous sommes à la fois réalistes et créationnistes. Lacan dit tantôt l'un, tantôt l'autre. Réalisme de la structure et créationnisme du signifiant.

Фактически в психоанализе мы тоже — а как мы могли бы поступить иначе? — мы делаем акцент на искусственности означающего, на конструкциях, которые мы можем представить о происходящих там феноменах. Конструкциях, которые в самом анализе оказывают наибольший эффект, хотя бы, когда мы говорим о конструкции фантазма. То, что мы можем назвать «демифологизацией», осуществляемой анализом — это разрушение индивидуального мифа невротика, — она также хорошо скандируема трансформациями истины, имеющими порядок измышления (élucubration). Сопоставлять реализм и измышление — вот что эпистемологически самое сложное. Это означает, что в рассматриваемом реализме речь идет не только о том, что уже есть и что мы должны обнаружить. Мы одновременно и реалисты и креационисты. Лакан говорит то одно, то другое. Реализм структуры и креационизм означающего.

C'est là qu'il faut nous rompre à ceci que, dans la psychanalyse, il y a du déjà-là, mais après coup. Le réalisme psychanalytique est modifié par la temporalité d'après-coup. Ça comporte que le signifiant passe dans le réel. C'est par là que les élucubrations signifiantes définissent un avant et un après. Elles définissent un avant et un après, parce qu'elles sont passées dans le réel. C'est pourquoi nous pouvons dire que la psychanalyse n'est pas concevable avant l'émergence du sujet de la science. Ca veut dire que nous ne retrouverons jamais plus, ni le sens de l'être qui prévalait avant, ni le rapport à la jouissance qui prévalait avant. Notre historiographie à nous est discontinuiste. Nous disons un avant et un après Freud, un avant et un après Descartes. Si elle est discontinuiste, c'est dans la mesure où le signifiant, qui crée, est passé dans le réel. C'est pourquoi, à propos de Cantor, nous ne nions pas, mais au contraire posons, que cet infini actuel est inventé. Ça n'empêche pas, après coup, que la structure que ça comporte soit du réel. C'est notre départ de notre réforme de l'entendement. C'est d'arriver à joindre le réalisme et le créationnisme. C'est en quoi l'épistémologie de Lacan ne se laisse pas classer dans les répertoires des épistémologues de profession. Est-ce que c'est un platonisme? Un conceptualisme? Un logicisme? Un intuitionnisme? On serait bien en peine de la localiser, puisque ce que comporte l'analyse, c'est au contraire la jonction des deux ismes opposés du réalisme et du créationnisme.

Именно здесь мы должны покончить с тем, что в психоанализе что-то уже есть, но в последействии, après-coup. Психоаналитический реализм модифицирован через темпоральность последействия. Это подразумевает, что означающее переходит в реальное. Именно благодаря этим измышленным означающим определяют «до» и «после». Они определяют «до» и «после», потому что они перешли в реальное. Вот почему мы можем сказать, что психоанализ немыслим до возникновения субъекта науки. Это значит, что у нас больше нет доступа ни к преобладавшему прежде смыслу бытия, ни к преобладавшему прежде отношению к наслаждению. Наша собственная историография прерывиста. Мы говорим «до» и «после» Фрейда, «до» и «после» Декарта. Если историография прерывиста, то именно в той мере, в какой означающее, которое творит, перешло в реальное. Вот почему в отношении Кантора мы не отрицаем, а наоборот, утверждаем, что эта актуальная бесконечность изобретена. Это не мешает, впоследствии, чтобы структура, которую она содержит, был бы из области реального. Это наша отправная точка преобразования мыслительной способности («очищения интеллекта»). Это приводит к соединению реализма и креационизма. Вот в чем эпистемология Лакана не поддается классификации в терминах профессиональных эпистемологов. Это платонизм? Концептуализм? Логицизм? Интуитивизм? Мы едва ли смогли бы ее локализовать, поскольку то, что включает в себя анализ, представляет, напротив, соединение двух противоположных «измов» реализма и креационизма.

Il y a cependant un déjà-là, un seul, un seul déjà-là qui pour nous est absolu. Absolu, ça veut dire que nous ne remontons pas en deçà de ce déjà-là. Ce déjà-là, c'est celui du langage. A l'occasion, Lacan remonte en deçà de ce déjà-là au début de son enseignement. Il remonte en deçà pour essayer de cerner un statut du sujet qui serait d'avant le langage. Mais ce statut, il le limite à une pure position, à un rien du tout. Il arrive, au contraire, à faire du sujet un effet de langage. Il fait du sujet un effet de langage, et même, plus précisément, un effet de signification. C'est de là - je l'ai souligné l'année dernière - que l'on considère que le sujet vaut, dans l'analyse, comme réponse du réel. On voit, dans cette seule formule, se joindre paradoxalement créationnisme et réalisme.

Тем не менее, имеет место некоторое уже здесь, единственное, единственное уже здесь, которое для нас абсолютно. Абсолютное — означает, что мы не заходим по ту сторону этого уже здесь. Это уже здесь, это — уже здесь языка иногда, в начале своего учения, Лакан заходит по ту сторону этого уже здесь. Он заходит«по ту сторону», чтобы попытаться определить статус субъекта, который был бы до языка. Но этот статус, он ограничивает его чистой позицией, неким ничем. Ему удается, напротив, сделать субъект эффектом языка. Он делает из субъекта эффект языка и даже, точнее, эффект значения. Именно отсюда — я подчеркивал это в прошлом году — считается, что субъект означивается в анализе как ответ Реального. Видно, как в этой единственной формуле парадоксальным образом соединяются креационизм и реализм.

То, что пытался сделать Лакан в логике фантазма, — это переработка фантазма, что никоим образом не отменяет эту формулу, но приводит ее в действие способом (ставит ее в функцию), который поддерживает то, что он сам называет фокус-покус! — формулой иллюзиониста, и делает еще более провокационным притязание на логический реализм, сопровождающий этот заявленный иллюзионизм. В этом вопросе мы собираемся продвигаться шаг за шагом, поскольку в этом году нас особенно интересует сама форма метода измышления, которая является методом Лакана. Это — изобретение иллюзиониста, — он сам так говорит, — и это измышление дает нам новую четырехчастную структуру, которую я сейчас собираюсь детализировать.

J'ai dit, la dernière fois, qu'elle était faite, comme toute structure qui se respecte, de relations et de termes. J'ai déjà été frappé du fait que c'est à des points distincts du discours de l'élaboration mathématique, que Lacan emprunte, d'un côté, les relations, et de l'autre, les termes. Ça nous frappe tout de suite par son caractère de bricolage. C'est un bricolage à partir de structures cueillies dans les mathématiques, qui se trouvent alors conjointes par un fiat. Mais prenons les choses dans l'ordre, puisque c'est la condition pour que nous puissions éclairer la ténèbre de ce moment de l'enseignement de Lacan.

Я в прошлый раз сказал, что она сделана, как и любая уважающая себя структура, из отношений и элементов. Меня поразил уже тот факт, что именно из различных точек дискурса разработок в области математики Лакан заимствует, с одной стороны, отношения, а с другой — термины/элементы. Уже то, что это имеет характер бриколажа, нас сразу поражает. Это — бриколаж на основе структур, почерпнутых из математики, которые затем случайно соединяются с помощью волевого решения (un fiat). Но давайте разберемся во всем по порядку, поскольку это условие, чтобы мы смогли пролить свет на это темное место в учении Лакана.

Prenons d'abord les relations dont Lacan va s'emparer pour y situer la logique du fantasme. Ces relations, il les emprunte à une structure mathématique déjà là, à savoir une structure de groupe qui est précisément le groupe de Klein. C'est le même Klein que celui de la bouteille. Disons tout de suite que ce qui dispose ce groupe de Klein au discours analytique, c'est que son graphe est déjà un carré. C'est déjà présentable comme une structure quadripartite. C'est donc de cette structure quadripartite que Lacan s'empare, et qui est apparentée, au moins dans la forme, à la structure que nous avons déjà montée à propos de l'universel et du particulier.

Возьмем, прежде всего, отношения, которыми Лакан собирается завладеть, чтобы в них разместить логику фантазма. Эти отношения, он их уже заимствует из математической структуры, а именно, из структуры группы, которая в точности является группой Клейна. Это тот же самый Клейн, что и бутылка Клейна. Скажем сразу, то, что располагает эту группу Клейна к аналитическому дискурсу, так это то, что его Граф уже является квадратом. Она уже представлена как четырехчастная структура. Таким образом, Лакан улавливает именно эту четырехчастную структуру, которая родственна, по крайней мере по форме, структуре, той, которую мы уже построили в отношении общего и частного.

Pour présenter cette structure de groupe à partir d'un exemple, occupons-nous de la faire porter sur des nombres. Sur un nombre a, nous pouvons - c'est une décision - pratiquer deux opérations: ou bien, de ce nombre, nous en prenons l'opposé, ou bien nous en prenons l'inverse. Là-dessus, qu'est-ce qu'on note? On note que si on répète à la suite deux fois chaque opération, on obtient le terme de départ. Nous observons, à propos de ces opérations, que chacune répétée deux fois ramène au point de départ. C'est une propriété, une propriété d'involution. Ça n'a rien à voir avec la supposée involution dans la clinique. C'est une involution logique.

Чтобы представить эту групповую структуру на примере, давайте позаботимся о том, чтобы она была перенесена на числа . Над числом, а мы можем — это решение — выполнить две операции: либо от этого числа берем противоположное ему, либо делаем наоборот.

В связи с этим что мы отмечаем? Заметим, что если мы повторим каждую операцию дважды подряд, то получим исходный элемент.

Относительно этих операций мы замечаем, что каждая операция, дважды повторенная, приводит к исходной точке. Это свойство — свойство инволюции. Это не имеет ничего общего с предполагаемой инволюцией в клинике. Это — логическая инволюция.

On observe ensuite une autre propriété, à savoir que l'on peut combiner ces deux opérations, et qu'en les combinant, l'ordre est indifférent. Que je pratique d'abord l'opération 1 (01) ou l'opération 2 (02), j'obtiens le même résultat.

Затем мы наблюдаем другое свойство, а именно то, что можно комбинировать эти две операции, и что, комбинируя их, порядок не имеет значения (порядок не важен). Пусть я проведу сначала операцию 1 (01) или операцию 2 (02), я получаю тот же самый результат.

Ce fait même nous permet de définir une troisième opération, celle qui résume les deux précédentes.

Именно этот факт позволяет нам определить третью операцию, которая резюмирует две предыдущие.

O1 veut dire que l'on prend l'opposé, O2 veut dire que l'on prend l'inverse, 03 veut dire que l'on prend l'opposé negatif inverse. Et nous constatons que (02, 03) nous donne le même résultat que (03, 02). Cette troisième opération, répétée deux fois, ramène donc aussi bien au point de départ. Elle est elle-même involutive.

01 означает, что мы получили противоположное, 02 означает, что мы получили обратное, 03 означает, что мы берем обратное противоположное отрицательное и мы находим, что (02, 03) дает нам тот же самый результат, что и (03, 02). Таким образом, третья операция, повторенная дважды, также возвращает нас к исходной точке. Она (третья операция) сама по себе инволютивна.

Nous nous trouvons avec trois opérations, et cela suffit pour définir notre groupe de Klein. Nous pouvons alors en faire un schéma, que j'ai déjà naguère écrit au tableau.

Мы имеем дело с тремя операциями, и этого достаточно, чтобы определить нашу группу Клейна. Затем мы можем составить схему, которую я уже когда-то написал на доске.

Nous voici donc de nouveau avec notre pont-aux-ânes, c'est-à-dire avec notre carré orienté, qui est tel que chaque sommet est joint à chacun des autres. On a là un maximum de vecteurs que l'on puisse mettre sur ce carré. C'est une nouvelle forme du carré logique. Ne serait-ce que par là, on saisit pourquoi cette structure mathématique a retenu Lacan. Ca lui a paru une structure disponible pour sa construction.

Итак, мы снова на нашем ослином мосту, то есть перед нашим ориентированным квадратом, у которого каждая из вершин соединяется со всеми другими. Здесь у нас есть максимум векторов, которые мы можем разместить на этом квадрате. Это — новая форма логического квадрата. Уже благодаря этому можно понять, почему эта математическая структура занимала Лакана. Она казалась ему подходящей для его построений структурой.

Ces trois opérations, nous pouvons les appeler alpha, bêta, gamma. Si nous n'écrivons que ces trois opérations, il est clair que nous en oublions une. Il y en a une quatrième. La quatrième, c'est l'involution comme telle. Dans la mesure où nous écrivons les opérations, nous pouvons construire, d'une façon tout à fait générale et sans plus nous occuper des nombres, une structure comme telle non interprétée dans le domaine des nombres, à savoir la table de ce groupe de Klein comme une pure structure algébrique - ceci à condition de prendre les opérations elles-mêmes comme les éléments mêmes. Nous faisons alors valoir une association binaire, c'est-à-dire que nous associons deux à deux.

Мы можем назвать три операции альфой, бетой, гаммой. Если мы запишем только эти три операции, станет ясно, что мы забыли одну. Есть четвертая. Четвертая операция — это инволюция как таковая. Записывая операции, мы можем выстроить — совершенно общим образом и не заботясь о числах — структуру как таковую, не интерпретируемую в области чисел, в частности, таблицу группы Клейна как чисто алгебраическую структуру — при условии принятия самих операций за элементы. Затем мы производим двойное объединение, ассоциативную бинарную операцию, то есть связываем два с двумя.

Nous savons que toute répétition deux fois de la même opération nous donne cet I. Nous avons une diagonale de I que nous pourrions appeler la diagonale d'involution. Nous savons qu'alpha I nous donne alpha, que bêta I nous donne bêta, que delta I nous donne delta. Nous pouvons ainsi construire la table. Voilà, d'une façon purement algébrique, défini le groupe de Klein à partir des opérations. C'est un groupe qui comporte un élément neutre, à savoir l'élément I. On l'obtient chaque fois qu'une opération binaire conjoint la même opération. Les opérations sont associatives, c'est-à-dire que leur ordre n'importe pas.

Нам известно, что любое повторение дважды одной и той же операции дает нам это I. У нас есть диагональ I, которую мы могли бы назвать диагональю инволюции. Нам известно, что альфа I дает нам альфу, бета I дает нам бету, дельта I дает нам дельту. Итак, мы можем построить таблицу. И вот, чисто алгебраически, с помощью операций определена группа Клейна. Эта группа состоит из нейтрального элемента — элемента I. Она получается каждый раз, когда двойная операция присоединяет ту же самую операцию. Операции ассоциативны, то есть их порядок не имеет значения.

Je ne vais pas détailler davantage cette table de Klein. Vous constatez qu'elle a en elle-même un caractère de généralité structurale complet. Elle ne s'applique pas nécessairement aux nombres. Vous pouvez jouer avec des couleurs, etc. Ça nous donne la présentation la plus simple et la plus sobre d'une structure que nous puissions avoir en algèbre. Des opérations, vous n'en voyez que trois, mais la quatrième opération invisible est indiquée dans les doubles flèches. I est présent partout où il y a des doubles flèches.

Я не буду далее детализировать таблицу Клейна. Вы замечаете, что она сама по себе имеет характер завершенной структурной общности. Это не обязательно относится к числам. Вы можете играть с цветами и т. д. Это дает нам наиболее простое и наиболее четкое представление структуры, которое может быть у нас в алгебре. Из операций вы видите только три, но четвертая невидимая операция указана двойными стрелками. I присутствует везде, где есть двойные стрелки.

Voilà donc la structure de départ dont Lacan s'empare et dont nous allons pouvoir suivre dans le plus grand détail les modifications qu'il lui fait subir. Mais laissons pour l'instant de côté ce chapitre des relations ou des quatre opérations, et passons aux termes que Lacan va loger là-dessus.

Итак, вот исходная структура, которую схватывает Лакан; мы можем в мельчайших подробностях проследить преобразования, которым он ее подвергает. Но давайте пока оставим в стороне эту главу об отношениях или четырех операциях и перейдем к элементам, которые Лакан на ней разместит.

Je dois dire que ça ne communique pas. Ca appartient à un chapitre tout à fait différent des mathématiques. Les termes, Lacan les emprunte à un chapitre de la théorie des ensembles. Il les emprunte à une construction antérieure que j'ai déjà eu l'occasion de détailler, et qui répondait à son souci de manifester la liaison du sujet de l'inconscient et de la jouissance, c'est-à-dire la liaison des formations de l'inconscient à l'objet a. C'est la construction qu'il a donnée sous le nom d'aliénation et de séparation. Lacan va donc modifier son propre schéma. Il ne va pas seulement dénaturer le schéma de Klein, il va aussi dénaturer son propre schéma antérieur. On ne peut pas rabouter le schéma antérieur de Lacan avec celui que nous venons de voir. Il faut se faire à l'idée que ça ne se conjoint pas exactement.

Я должен сказать, что они ни о чем не говорят. Они относятся к совершенно другому разделу математики. Лакан заимствует элементы из раздела теории множеств. Он заимствует их из более ранней конструкции, которую я уже имел возможность детализировать и которая отвечала его стремлению показать связь между субъектом бессознательного и наслаждением, то есть связь между образованиями бессознательного и объектом а. Это конструкция, которую он представил под именем отчуждения и сепарации. Поэтому Лакан внесет изменения в свою схему. Он не только исказит схему Клейна, но и исказит свою прежнюю схему. Мы не можем связать более раннюю схему Лакана с той, которую мы только что видели. Вы должны привыкнуть к мысли, что они точно не совпадают.

Je vais rappeler la structure mathématique que Lacan modifiait pour obtenir son aliénation et sa séparation. Il part de l'ensemble. Il part du concept de l'ensemble comme étant propre à la logique du signifiant, c'est-à-dire à la fois propre à nous représenter la chaîne signifiante quand cet ensemble comporte des éléments, et le sujet quand cet ensemble est vide. Partant du postulat de la réduction de la théorie analytique à la théorie des ensembles, il s'attache à construire deux opérations élémentaires qui peuvent être faites sur les ensembles.

Я собираюсь вспомнить математическую структуру, которую Лакан видоизменил, чтобы прийти к своим отчуждению и сепарации. Он начинает с множества. Он исходит из понятия множества, как специфичного для логики означающего — то есть представления, одновременно, цепочки означающих, когда множество состоит из элементов, и субъекта, когда это множество — пустое. Исходя из постулата о сведении аналитической теории к теории множеств, он пытается построить две элементарные операции, которые могут быть произведены над множествами.

Pour la première opération, nous prenons deux ensemble: {A} et {B}. A partir d'un terme et de l'autre, on définit un troisième terme. C'est le minimum de la définition de l'opération. On prend un terme, on en prend un deuxième, et ça donne un troisième terme - la question étant de savoir si ce troisième terme est de la même sorte que les deux précédents, s'il est homogène ou s'il sort de la dimension définie par les deux premiers. A partir donc de ces deux ensembles, on peut en définir un troisième. Pour cela on fait fonctionner, entre ces deux symboles, l'opération dite de l'intersection. Nous avons alors une zone hachurée faite des éléments des deux ensembles, faite des éléments qui appartiennent à la fois à l'un et à l'autre.

Для первой операции мы берем два множества: {A} и {B}. Исходя из одного и другого элемента, мы определяем третий. Это минимальное определение операции. Мы берем один элемент, затем второй и в результате получаем третий. Будет ли третий элемент принадлежать тому же роду, что и два предыдущих? Однороден ли он или он получается из измерения, определенного первыми двумя? Таким образом, исходя из этих двух множеств мы можем определить третье. Для этого между данными двумя символами выполняется так называемая операция пересечения. Так у нас получается заштрихованная область, состоящая из элементов двух множеств, состоящая из элементов, одновременно принадлежащих как к одному, так и к другому множеству.

On peut pratiquer une autre opération, dite celle-là de la réunion. Nous avons alors une zone hachurée qui comprend tous les éléments qui appartiennent à l'un ou à l'autre ensemble, ou éventuellement aux deux.

Мы можем выполнить и другую операцию, называемую объединением. В результате у нас получится заштрихованная область, которая включает в себя все элементы, принадлежащие или одному, или другому множеству, или, возможно, обоим.

Nous avons là deux opérations élémentaires sur les ensembles. C'est en se référant à ce schématisme mathématique simple, que Lacan définit l'aliénation et la séparation. Il part de la réunion pour définir l'aliénation. Il part d'un ensemble signifiant réduit au minimum, {S1 S2}, et d'un second ensemble qui ne comporte que S1.

У нас есть две элементарные операции над множествами. Отсылая именно к этому простому математическому схематизму, Лакан определяет отчуждение и сепарацию. Он начинает с объединения множеств, чтобы определить отчуждение. Он начинает с означающего множества, сведенного к минимуму {S1 S2}, и со второго множества, включающего только S1.

Lacan surajoute sur cette réunion un choix d'aliénation dont il trouve le modèle dans le langage avec la bourse ou la vie, ou bien la liberté ou la mort. Il en résulte qu'un seul terme peut être choisi: on conserve la vie mais amputée de la bourse. L'effet de l'aliénation est de rendre là parfaitement dissymétriques les deux options présentées comme symétriques. L'effet d'aliénation oblige à choisir une de ces options, et cela comporte, du même coup, une dimension de perte. On en déduit que dans ce choix, il y a toujours au moins un signifiant - celui de l'intersection - qui choit. Nous avons là une formalisation du refoulement à partir d'une structure logique mathématique élémentaire, et modifiée dialectiquement par l'aliénation. Je ne vais pas m'étendre là-dessus. Je l'ai fait naguère très suffisamment. Je voudrais que l'on retienne seulement ici la dimension logique de l'aliénation, à savoir qu'elle fonctionne sur une réunion, qu'elle introduit ensuite une alternative qui conduit à un choix forcé - l'alternative est dissymétrique - et qu'en même temps que choix forcé, il y a perte forcée.

Лакан добавляет к этому объединению выбор отчуждения, модель которого он находит в языке — модель с кошельком или жизнью, либо свободой или смертью. В результате, можно выбрать только один элемент: сохранить жизнь, но лишиться кошелька. Эффект отчуждения состоит в том, что два варианта, представленные здесь как симметричные, становятся совершенно асимметричными. Эффект отчуждения вынуждает выбрать один из этих вариантов и, в то же время, он включает в себя измерение потери. Из этого мы делаем вывод, что в этом выборе всегда есть как минимум одно означающее — означающее в месте пересечения — которое выпадает.

Здесь мы имеем формализацию вытеснения, начинающуюся с элементарной математической логической структуры и диалектически модифицированную отчуждением. Я не буду останавливаться на этом. Я уже уделял этому достаточно внимания. Я хотел бы, чтобы мы сохранили здесь только логическое измерение отчуждения, а именно то, что оно действует через объединение, что затем оно вводит альтернативу, ведущую к вынужденному выбору — альтернатива асимметрична — и в то же время как принудительный выбор, имеет место вынужденная утрата.

Ce schéma se joint à un deuxième, celui de l'intersection. Nous avons ici tous les signifiants d'un côté, et l'intersection est alors le recouvrement de deux manques. Ceci était donc un petit rappel du schématisme de l'aliénation et de la séparation.

Эта схема соединяется со второй, схемой пересечения. Здесь у нас все означающие находятся на одной стороне и тогда пересечение приводит к получению двух нехваток. Итак, мы немного освежили в памяти схематизм отчуждения и сепарации.

Le schématisme de l'aliénation, Lacan va le remettre en fonction, mais d'une tout autre façon. Ca sera même, à certains égards, inverse. Le choix d'aliénation, il le fait d'abord valoir entre l'être et le sens. Mis au choix de se situer dans l'être ou dans le sens, le sujet est forcément conduit à choisir le sens.

Лакан вернется к схематизму отчуждения, но уже совершенно иным способом. В чем-то даже противоположным. Сначала он утверждает выбор отчуждения между бытием и смыслом. Выбирая между расположением себя в бытии или в смысле, субъект неизбежно приходит к выбору смысла.

Le sujet, mis au choix de se déterminer entre l'être et le sens, choisit le sens, choisit là où il y a du signifiant, là où il y a le langage. Il perd, bien entendu, en même temps une partie. Il se trouve dans l'impossibilité de choisir l'être.

Субъект, чей выбор колеблется, определяется между бытием и смыслом, выбирает смысл, выбирает то, где есть означающее, то, где имеет место язык. В то же время он разумеется проигрывает партию. Он обнаруживает себя в состоянии невозможности выбрать бытие.

Notons tout de suite - je vous en préviens - que le schématisme dont il est question dans La logique du fantasme, suppose exactement l'inverse. Il suppose au contraire - c'est l'aliénation nouvelle - le choix forcé de l'être et non pas le choix forcé du sens. C'est ce que nous allons maintenant essayer de comprendre.

Сразу отметим — я предупреждаю вас, — схематизм, о котором идет речь в «Логике фантазма», предполагает как раз обратное. Он предполагает, наоборот, — новое отчуждение — вынужденный выбор бытия, а не вынужденный выбор смысла. Это мы сейчас и попытаемся прояснить.

Occupons-nous donc encore d'engendrer les termes qui vont figurer sur le groupe de Klein. Comment ce passez-muscade prend-t-il son départ? Comment cette aliénation II, celle dont il s'agit dans La logique du fantasme, prend-t-elle son départ? Lacan l'introduit logiquement comme un nouveau cogito, comme le cogito psychanalytique. Le point de départ est donc le cogito de Descartes interprété à partir des ensembles. Ces ensembles, Descartes n'en avait pas la pratique. Il s'agit là d'une décision de Lacan: interpréter le "Je pense, donc je suis" comme représentable au titre d'une intersection.

Поэтому давайте снова займемся порождением элементов, которые будут фигурировать в группе Клейна. Где берет свое начало этот фокус-покус? Где берет свое начало отчуждение II, о котором идет речь в «Логике фантазма»? Лакан логически вводит его как новое cogito, как психоаналитическое cogito. Таким образом, отправной точкой является картезианское cogito, интерпретируемое исходя из множеств. Декарт не прибегал к теории множеств. Речь идет о решении Лакана: интерпретировать «Я мыслю, следовательно, я существую» в качестве представленного под названием пересечения.

Je vous fais remarquer que Lacan n'hésite pas, là non plus, à prendre l'inverse de ce qu'il a pratiqué auparavant. Il y a en effet un temps de son enseignement où il donne le cogito cartésien comme la condition même de la psychanalyse, en cette réduction qu'il comporte, cette réduction à une ponctualité sans contenu. C'est un sujet qui n'est plus une sphère psychique, mais qui se trouve au contraire strictement ponctuel et évanouissant.

Я бы хотел отметить, что Лакан и здесь без колебаний встает на позицию, противоположную той, которой он придерживался раньше. Действительно, в его учении есть период, когда он выдвигает картезианское cogito в качестве самого условия психоанализа, в той редукции, которую оно содержит, в редукции к точности без содержания. Это субъект, который уже не является психической сферой, а, напротив, строго точечный и исчезающий.

Le nouveau cogito dont je vous parlais il y a un instant, est une autre construction. Elle consiste à prendre le contre-pied du cogito cartésien. Il faut pour cela admettre que ce cogito cartésien, qui serait l'anti-inconscient, soit présentable comme une intersection entre l'être et la pensée.

Новое cogito, о котором я только что говорил, представляет собой другую конструкцию: принятие противоположного взгляда на картезианское cogito. Для этого нужно признать, что картезианское cogito, которое было бы «антибессознательным», может быть представлено как пересечение между бытием и мыслью.

La zone hachurée est celle du cogito cartésien.C'est une argumentation tout élémentaire qui conduit Lacan, s'agissant de l'analyse, à nier purement et simplement le cogito. Il nie le cogito au niveau de l'inconscient. Il y a une dimension, la dimension cartésienne, où le sujet est susceptible d'articuler son cogito, d'articuler donc je suis, et d'énoncer sa présence dans son énoncé. Mais il y a une autre dimension, celle de l'inconscient, qui, saisie à partir de ses formations, comme le lapsus ou l'acte manqué, est une dimension où le donc je suis n'est pas articulable. C'est pourquoi on s'excusait de ses lapsus quand on en faisait. On s'excusait au sens d'un je ne suis pas, au sens d'un je ne le contresigne pas, d'un je n'y suis pas présent. C'est même pourquoi Lacan faisait de l'imparfait le temps propre des formations de l'inconscient: un tout petit peu avant, un tout petit peu après, jamais sur le moment.

Заштрихованная зона — это зона картезианского cogito. Аргументация, которую приводит Лакан, говоря о психоанализе, совершенно элементарная — простое отрицание cogito. Он отрицает cogito на уровне бессознательного. Существует измерение, картезианское измерение, в котором субъект способен артикулировать свое cogito, артикулировать «следовательно, я существую» и высказать свое присутствие в высказываемом. Но есть и другое измерение — бессознательное, схватываемое в образованиях бессознательного, таких как ляпсус или оговорка; оно представляет собой измерение, в котором «следовательно, я существую» не может быть артикулировано. Вот почему мы извиняемся, когда делаем оговорки. Мы извиняемся в смысле «это не я», в смысле «я под этим не подписываюсь», «я здесь ни при чем». Именно поэтому Лакан даже определял прошедшее несовершенное время как время, соответствующее образованиям бессознательного: чуть раньше, чуть позже, и никогда — сейчас.

Il convient donc, dans cette ligne de pensée, d'essayer une négation du cogito comme convenant à l'inconscient. Ça reste, dans l'enseignement de Lacan, à côté d'un autre chapitre où, comme je vous l'ai dit, le cogito cartésien apparaît comme le résultat du vidage de la sphère psychique, apparaît comme un résidu purement ponctuel et sans contenu. En effet, le je pense, s'il avait des contenus, il tomberait tout de suite sous le coup du Malin Génie. Le cogito peut faire au contraire douter de tous les contenus de pensée, y compris les mathématiques. C'est donc à la condition que le je pense soit tout à fait vide, qu'émerge un je suis tout à fait ponctuel, c'est-à-dire un sujet non psychique. C'est de celui-là que Lacan disait qu'il était au fondement de la psychanalyse même.

Следовательно, в этом направлении мысли уместно попытаться отрицать cogito как подходящее для бессознательного. Оно остается в учении Лакана рядом с другой главой, где, как я уже говорил вам, картезианское cogito появляется как результат опустошения психической сферы, оно появляется как точечный остаток в чистом виде и без содержания. Фактически, если бы у я мыслю было содержание, оно сразу же попало бы под удар «злого гения», демона Декарта. Cogito, наоборот, может поставить под сомнение любое содержание мысли, включая математическое. Таким образом, при условии, что я мыслю является совершенно пустым, возникает совершенно точечное я существую, то есть непсихический субъект. Именно он, по словам Лакана, лежит в основе психоанализа.

Mais le point de départ de ce que nous nous occupons ici est inverse. Cette fois-ci, Lacan ne part pas de la congruence du sujet cartésien et de l'inconscient, mais au contraire de leur opposition. Il va donc procéder à ce que nous pouvons appeler exactement une négation d'intersection. Il y a une formule qui nous permet de savoir tout de suite à quoi est égale cette négation d'intersection. Cette négation d'intersection est égale à la réunion des complémentaires de l'intersection.

Но исходным пунктом того, с чем мы здесь имеем дело, является обратное. На этот раз Лакан исходит не из конгруэнтности, совпадения картезианского субъекта и бессознательного, а, наоборот, из их противопоставления. Поэтому он перейдет к тому, что мы можем точно назвать отрицанием пересечения. Есть формула, позволяющая нам сразу узнать, чему равно это отрицание пересечения. Отрицание пересечения равно объединению дополнений пересечения.

Ce qu'on appelle complémentaire, si on l'on prends l'ensemble A, se présente ainsi:

То, что называется дополнением, если взять множество А, выглядит так:

La partie complementaire est noté A". La négation de l'intersection est égale à l'union de cette zone de l'être où il n'y a rien qui soit pensé, et de cette zone de la pensée où il n'y a rien de ce qui être. Nous sommes passés d'une intersection qui était celle du cogito à une réunion qui est celle du nouveau cogito. On passe du cogito défini comme intersection au cogito défini comme réunion. Voilà donc des propriétés duales: on échange l'une et l'autre en sauvant la vérité.

Дополнительная часть отмечена A". Отрицание пересечения равно объединению зоны бытия, в которой нет ничего мыслимого, и с зоной мысли, в которой нет бытия. Мы перешли от пересечения, которое было пересечением cogito, к объединению в качестве пересечения нового cogito. Мы переходим от cogito, определяемого как пересечение, к cogito, определяемому как объединение. Следовательно, получается двойное свойство: обмениваем одно на другое, спасая истину.

On sait aussi que la complémentaire d'une réunion, c'est l'intersection des complémentaires. La complémentaire d'une intersection est la réunion des complémentaires, et, symétriquement, la complémentaire d'une réunion est l'intersection des complémentaires. C'est ce qu'on appelle les lois de Morgan. De Morgan est un personnage tout à fait intéressant et qui a tout à fait sa place dans les mathématiques du XIXe siècle. Il faut, en tout cas, en avoir une idée pour comprendre ce que Lacan veut dire quand il écrit, dans son compte-rendu de La logique du fantasme: "une différence morganienne d'aspect".

Мы также знаем, что дополнение объединения есть пересечение дополнений. Дополнение пересечения — это объединение дополнений, и, симметрично, дополнение объединения — это пересечение дополнений. Это называется законами Моргана. Де Морган — очень интересный персонаж, занимающий значительное место в области математики XIX века. В любом случае необходимо иметь представление об этом, чтобы понять, что имеет в виду Лакан, когда пишет в своем докладе «Логика фантазма»: «морганианское различие аспектов».

Voilà donc le nouveau point de départ de Lacan, dont vous voyez par quelles extravagances il est obtenu, même si ce sont des extravagances mesurées et réglées. Le nouveau point de départ, c'est la réunion. Si l'intersection, c'est le cogito, le "je pense donc je suis", nous avons avec la réunion la négation de ce cogito: "je ne pense pas, je ne suis pas".

Вот новая отправная точка Лакана, которая, как вы видите, достигается очень экстравагантным путем, даже если этот экстравагантный путь выверенный и точный. Новая отправная точка — объединение. Если пересечение — это cogito, «я мыслю, следовательно, я существую», то при объединении мы имеем отрицание этого cogito: я не мыслю, я не существую (есть).

Nous avons une réunion entre je ne pense pas et je ne suis pas. Il ne reste du je suis qu'un je ne pense pas, et symétriquement de l'autre côté. A gauche, nous avons le "Je suis" complet (seul). Si on enleve

alors, on a un "Je suis" entièrement fait de la partie "je ne pense pas". C'est comme si vous aviez 2 parties dans le "je suis", une partie ou il ya le "je ne pense pas "

et une partie "je pense". Si cette derniere est eliminée, il ne reste que la partie du "je ne pense pas".

У нас имеется объединение между «я не мыслю» и «я не существую». Все, что осталось от «я существую», — это «я не мыслю», и симметрично с другой стороны. Слева, у нас есть целое (одно) «я существую». Если мы уберем

то тогда у нас есть «я существую» полностью состоящая из части «я не мыслю». Как если бы у вас было 2 части в «я существую», одна часть, где «я не мыслю»

и другая часть «я мыслю». Если эта последняя исключена, остается тогда лишь часть «я не мыслю».

C'est à la condition que l'on soit passé du cogito comme intersection à cette réunion des complémentaires, que l'on peut, dans un troisième temps, faire maintenant fonctionner là-dessus l'aliénation définie précédemment. Vous voyez, je l'espère, l'empilement de ces petites opérations. Nous allons faire fonctionner l'aliénation sur cette réunion, c'est-à-dire que nous allons faire fonctionner un ou concrétisant une alternative et obligeant à un choix forcé qui se conclut par une perte forcée. Nous avons donc un ou bien je ne suis pas, ou bien je ne pense pas. C'est là le point de départ du cogito inverse qui est celui de Lacan. Ce n'est pas un cogito ponctuel mais un cogito alternatif, dans lequel il faut définir quel est le choix forcé. Est-ce que c'est celui du je ne suis pas mais je pense, ou celui du je ne pense pas où je suis? Si on pouvait se régler sur le raisonnement antérieur de Lacan, on dirait que le choix va vers la pensée ou le sens. Mais le cogito cartésien lui-même nous indique une autre voie. Le choix forcé de cette aliénation II va vers la non-pensée. il va vers un je ne pense pas pour être. Lacan en fait même le statut normal du sujet moderne.

Только при условии, что мы перешли от cogito как пересечения к этому объединению дополнений, теперь можем, в качестве третьего шага, задействовать здесь ранее определенное отчуждение. Вы видите, я на это надеюсь, как складываются эти маленькие операции. Мы задействуем отчуждение в этом объединении, то есть мы задействуем что-то одно, уточняя альтернативу и навязывая вынужденный выбор, который заканчивается вынужденной потерей. Таким образом мы имеем что-то одно: или я не существую, или я не мыслю. Это отправная точка обратного cogito, которое есть cogito Лакана. Это не точечное cogito, а альтернативное cogito, в котором необходимо определить, что является вынужденным выбором: я не существую, но не мыслю, или я не мыслю, когда я существую? Если бы мы могли ограничиться более ранними рассуждениями Лакана, мы бы сказали, что выбор склоняется в сторону мысль или смысл. Но само картезианское cogito указывает нам другой путь. Вынужденный выбор этого отчуждения II идет в сторону не-мысли. Он идет к некому «я не мыслю», чтобы существовать. Лакан даже наделяет его нормальным/обычным статусом современного субъекта.

Mais s'agit-il en fait vraiment de l'opposé de ce que Lacan articulait dans sa première aliénation, celle où l'on choisit le sens contre l'être? Eh bien, pas du tout! En effet, le paradoxe de la première aliénation, c'est qu'on ne peut pas choisir l'être, parce que ce choix s'identifie purement et simplement au choix du non-être. On ne peut pas choisir de garder la bourse car alors on perd et la vie et la bourse. Ce choix d'être est donc fermé par le fait même qu'il se transforme aussitôt en disparition pure et simple. Le nerf de cette première aliénation, c'est que pour être, il faut choisir le sens, même si, de ce sens, on perd une partie. Ce qu'il y a de plus radical dans la seconde construction, c'est que le sujet ne peut choisir que d'être. Il est donc guidé vers le je ne pense pas. Il est conduit au choix primaire du je ne pense pas.

Но действительно ли это противоположно тому, что Лакан сформулировал в своем первом отчуждении, когда вместо бытия выбирается смысл? Отнюдь! Фактически парадокс первого отчуждения состоит в том, что нельзя выбрать бытие, потому что этот выбор просто-напросто отождествляется с выбором небытия. Нельзя сделать выбор сохранить кошелек, потому что тогда мы потеряем и жизнь, и кошелек. Таким образом, этот выбор бытия закрывается уже тем, что он немедленно просто-напросто превращается в исчезновение. Нерв этого первого отчуждения в том, что для того, чтобы быть, надо выбрать смысл, даже если из-за этого смысла теряется какая-то часть. Что наиболее радикально во второй конструкции, так это то, что субъект может выбрать только быть. Поэтому он направляется к я не мыслю. Он приходит к первичному выбору я не мыслю. Он приходит к я существую, которое тождественно, в данном случае, я не мыслю.

Il est conduit à un je suis qui s'identifie là, en l'occurrence, à un je ne pense pas.Disons que c'est là comme une affirmation primaire du sujet. Sa position primaire - primaire au moins depuis Descartes - étant celle d'un je suis, il affirme par là-même, dans cette logique, un je ne pense pas. Ça transforme le cogito cartésien. Le cogito cartésien revu par Lacan, c'est je ne pense pas, je suis. Ce qui est corrélatif de ce choix, c'est alors le refoulement de l'autre partie de l'alternative, à savoir le refoulement du je ne suis pas.

Скажем, это как первичное утверждение субъекта. Его первичная позиция — первичная, по крайней мере, начиная с Декарта, — будучи позицией я существую, он утверждает тем самым, в этой логике, я не мыслю. Он трансформирует картезианское cogito. Картезианское cogito, пересмотренное Лаканом, звучит так: «я не мыслю, я существую». Таким образом, этому выбору соответствует вытеснение другой возможной части, а именно вытеснение я не существую.

Le refoulement du je ne suis pas, nous pourrions dire qu'il est le refoulement comme tel.

Мы могли бы сказать, что вытеснение я не существую — это вытеснение как таковое.

C'est bien ainsi que Lacan va en faire usage, à la différence de ce qu'il avait fait quelques années auparavant. Il va, sur ce shéma, faire figurer à la fois le choix forcé et le choix refoulé. Il va les inscrire tous les deux à des places distinctes, ceci comme l'affirmation primaire et ceci comme l'affirmation refoulée.

Именно так Лакан будет его использовать, в отличие от того, что он делал несколькими годами ранее. Он будет отталкиваться от этой схемы, проявляя одновременно вынужденный выбор и выбор вытесненный. Он запишет в двух разных местах, как первичное утверждение и как утверждение вытесненное.

Les faits de les ecrire toutes les deux nous fait voir ce que comporte ce que veut dire le je ne pense pas, je suis. Ça fait voir que ce qui est aussi bien au fondement du cogito cartésien, c'est le rejet de l'inconscient, le rejet de l'inconscient comme pensée. Ça s'adjointe fort bien avec la formule freudienne de pensées de l'inconscient. A cet égard, le choix primaire d'un je suis, qui comporte un je ne pense pas, nous renvoie au rejet de la pensée comme inconsciente. Ça nous fait apercevoir que cette pensée comme inconsciente demande à être localisée comme un je ne suis pas, c'est-à-dire un statut du sujet contradictoire à l'identité de l'être et de la pensée, un statut du sujet qui inexiste.

Факт написания обоих сразу, заставляет нас увидеть, что включает в себя то, что означает я не мыслю, я существую. Это заставляет увидеть, что в основе картезианского cogito также лежит отбрасывание бессознательного, отбрасывание бессознательного как мысли. Это очень хорошо сочетается/сопрягается с фрейдовской формулой бессознательных мыслей. В этом отношении первичный выбор я существую, который включает в себя я не мыслю, возвращает нас к отбрасыванию мысли как бессознательной. Это позволяет нам увидеть, что эта мысль как бессознательная требует быть локализованной как я не существую, то есть статуса субъекта, противоречащего тождеству бытия и мысли, статуса субъекта, которого не существует.

C'est en quoi les investigations d'être ne peuvent saisir que le je ne pense pas du sujet. C'est d'ailleurs de ça qu'elles se flattent. Elles supposent qu'en saisissant le je ne pense pas du sujet, elles saisissent sa substance, alors qu'elles ne saisissent que son être, son être qui, de plus, est écorné, incomplet. Le choix primaire, c'est le choix de l'être du je suis. C'est un choix de maîtrise. C'est un choix d'être et de maîtrise. Vous savez qu'à cet égard, Lacan a joué des possibilités homophoniques qu'offre la langue entre être et maître.

Вот так, исследователи бытия не могут постичь ничего, кроме я не мыслю субъекта. Чем они так гордятся. Они полагают, что, постигнув я не мыслю субъекта, они постигают его субстанцию, тогда как они постигают только его бытие, его бытие, к тому же раздробленное, неполное. Первичный выбор — это выбор бытия я существую. Это выбор господства. Это выбор бытия и господства. Вы знаете, что в этом отношении Лакан играл на возможностях омофонического сходства в языке между «бытием» (être) и «господином» (maître).

En cela, le choix primaire comporte la méconnaissance du sujet comme effet de langage. C'est ce que Lacan écrit: "Le sujet [dans le choix forcé qui fait son statut normal] s'imagine maître de son être, c'est-à-dire ne pas être langage." C'est tenir son être de l'identité et non pas tenir son être du langage. Ça fait pendant à la formule que Lacan rappelle très souvent dans ses séminaires, à savoir qu'il n'y a d'être qu'à partir du langage. C'est le langage qui décerne l'être. S'il y a de l'être, c'est un faux être. L'être du je ne pense pas est un faux être. Le je suis n'est rien d'autre que le sujet sans inconscient. Ça reste, dit Lacan, le choix le moins pire. Ça ne veut pas dire que c'est le meilleur. C'est le moins pire, parce que l'autre c'est le pire. Se trouve déjà là préparé le Séminaire que Lacan fera quelques années plus tard, sous le titre de ...ou pire. Au fond, c'est moins pire ou pire. Le moins pire, c'est le je ne pense pas, et le choix pire, c'est de payer la pensée du prix de l'existence.

При этом первичный выбор включает непризнавание субъекта, которое является следствием языка. Вот что пишет Лакан: «Субъект [в вынужденном выборе, составляющем его нормальный статус] воображает себя господином своего бытия, то есть не быть языком». Он берет свое бытие из идентичности, а не берет свое бытие из языка. Это соответствует формуле, которую Лакан очень часто вспоминает на своих семинарах, а именно, что существует только бытие из языка. Именно язык дарует бытие. Если есть бытие, то это ложное бытие. Бытие я не мыслю является ложным бытием. Я существую — это ничто иное как субъект без бессознательного. Это остается, согласно Лакану, не самым плохим выбором. Это не значит, что этот выбор наилучший. Этот выбор не самый плохой, потому что остальное еще хуже. На эту тему уже подготовлен Семинар, который Лакан проведет через несколько лет под названием «... или (того) хуже». В основном, это не самый плохой или самый плохой выбор. Не самым плохим является выбор я не мыслю, а самым плохим — платить за то, чтобы мыслить ценой своего существования.

L'autre option, celle qui est fermée, on peut dire qu'on n'opte pas pour elle, mais que c'est elle qui opte pour vous. On n'opte pas pour le lapsus. Quand on opte pour le lapsus, ça s'appelle un mot d'esprit. En tant que tel, on ne le choisit pas. On peut évidemment, après coup, déguiser son lapsus en mot d'esprit, mais on n'opte pas pour cette option comme telle, elle n'émerge qu'à la surprise du sujet. Quand ça émerge, le donc je suis est impossible à dire.

О другом варианте, который закрыт, можно сказать, что это не его выбирают, а он выбирает вас. Ляпсус не выбирают. Когда кто-то выбирает ляпсус, это называется остротой. Как таковой его не выбирают. Можно, конечно, постфактум выдать оговорку за остроту, но этот вариант как таковой не выбирают, он возникает только к собственному удивлению субъекта. Когда он появляется, невозможно сказать: «следовательно, я существую».

C'est donc au niveau refoulé du je ne suis pas que nous trouvons, cette fois-ci, à situer les formations de l'inconscient. Vous saisissez à quel point le fonctionnement de l'aliénation II est distinct de celui que Lacan présentait auparavant, où c'était au contraire au niveau du choix forcé que les formations de l'inconscient trouvaient à se situer. Peut-être est-ce cette difficulté d'adjointage qui fait que Lacan n'a tout de même donné, sur ce schématisme, aucun écrit semblable au déploiement qu'il avait fait dans "Position de l'inconscient".

Следовательно, именно на вытесненном уровне я не существую мы в этот раз обнаруживаем образования бессознательного. Вы понимаете, насколько функционирование отчуждения II отличается от того, что Лакан представил ранее, когда образования бессознательного, напротив, оказались на уровне вынужденного выбора. Возможно, именно эта трудность присоединения привела к тому, что Лакан, тем не менее, не оставил на тему этого схематизма какого-либо письменного текста, подобного развернутому комментарию, который он дал в «Позиции бессознательного».

On n'opte donc pas pour l'option je ne suis pas, mais Lacan, en un autre sens, nous fait apercevoir que c'est la psychanalyse comme telle qui constitue l'option pour le je ne suis pas. Elle constitue, en quelque sorte, le choix de l'inconscient, au point même que l'on puisse risquer de donner sa préférence en tout à l'inconscient.

Поэтому мы не выбираем вариант я не существую, но Лакан, в ином смысле, дает нам увидеть, что вариант я не существую конституирует именно психоанализ как таковой. В каком-то смысле это составляет выбор бессознательного, вплоть до того, что можно рискнуть, отдав бессознательному предпочтение во всем.

Commençons à marquer les termes que nous avons sur le schéma que nous donne le groupe de Klein. Prenons donc un carré, dit d'Apulée, et situons le point de départ en haut à droite, en y inscrivant la réunion telle qu'elle se présente par la négation de l'intersection.

Давайте начнем отмечать термины, которые у нас есть, на схеме, которую дает нам группа Клейна. Итак, возьмем квадрат, называемый апулеевым, и поместим начальную точку вверху справа, вписав туда воссоединение, которое возникает при отрицании пересечения.

Puis faisons équivaloir notre choix forcé à une opération qui nous conduit obligatoirement à cette option du je ne pense pas. Comme option refoulée, nous avons le je ne suis pas. Cette option exclue, nous pouvons nous demander comment nous pouvons la rejoindre. Par quel biais trouverons-nous à rejoindre cette option exclue? Il nous faut supposer une troisième opération qui nous permette de rejoindre cette option exclue. On a donc trois opérations. Lacan donne des noms à ces opérations. Il appelle la première l'aliénation, la seconde la vérité, et la troisième le transfert.

Затем приравняем наш вынужденный выбор к операции, которая обязательно приводит нас к варианту я не мыслю. В качестве вытесненного варианта имеем я не существую. Этот вариант исключен, и мы можем задаться вопросом, как можно его включить обратно. Как найти способ снова включить этот исключенный вариант? Мы должны предположить третью операцию, которая позволит нам включить этот исключенный вариант. Итак, у нас есть три операции. Лакан дает названия этим операциям. Первую он называет отчуждением, вторую — истиной, а третью — переносом.

C'est comme ça, me semble-t-il, que doit être lu ce paragraphe du compte-rendu de La logique du fantasme: "Une différence morganienne d'aspect, s'anime de ce qu'un choix forcé la rende dissymétrique." Elle est morganienne, puisqu'elle part de l'intersection, et que par le principe de dualité, elle conduit à une réunion. Elle est dissymétrique, puisqu'on est nécessairement conduit à un point.

Вот как, мне кажется, следует читать этот абзац из отчета по «Логике фантазма»: «Морганианское видовое различие оживляется тем фактом, что вынужденный выбор делает его асимметричным». Оно является морганианским, так как начинается с пересечения и по принципу двойственности приводит к объединению. Оно является асимметричным, так как обязательно приводит к одной точке.

Lacan oppose ensuite - dans des termes sur lesquels je reviendrai - le je ne pense pas et le je ne suis pas, et il ajoute: "De l'équerre qui se dessine ainsi, les bras sont opérations qui se dénomment: aliénation et vérité. Pour retrouver la diagonale qui rejoint ses extrémités, le transfert, il suffit de s'apercevoir que tout comme le cogito de Descartes, il ne s'agit ici que du sujet supposé savoir." Il y a là, dans cette phrase un peu elliptique, une définition de la psychanalyse. Il y a une définition de la psychanalyse comme ramenant du choix forcé au choix exclu. Il y a même la thèse de ce que Lacan nomme un peu plus bas le postulat de la psychanalyse. Le postulat de la psychanalyse, c'est le postulat de ce que permet le transfert, à savoir qu'on puisse, à partir du je ne pense pas, obtenir le je ne suis pas. Le postulat de la psychanalyse, c'est que l'inconscient est invocable à partir du je ne pense pas.

Затем Лакан — в терминах, к которым я еще вернусь, — противопоставляет я не мыслю и я не существую, и добавляет: «Стороны угла, который рисуется вот так, обозначают операции под названиями "отчуждение" и "истина". Чтобы найти диагональ, соединяющую его концы, "перенос", достаточно понимать, что, как и в случае с cogito Декарта, речь здесь идет только о субъекте, предположительно знающем». Вот в этой весьма немногословной фразе и заключается определение психоанализа. Существует определение психоанализа как возврата от вынужденного выбора к исключенному выбору. Есть даже тезис о том, что Лакан чуть позже назовет постулатом психоанализа. Постулат психоанализа — это постулат, допускающий перенос, а именно то, что из «я не мыслю» можно получить «я не существую». Постулат психоанализа состоит в том, что бессознательное вызывается исходя из «я не мыслю».

Ce sont là presque exactement les termes mêmes de Lacan, et cet invocable a toute sa valeur pour nous. L'invocation, c'est un appel. Il est précisé ici être l'appel même du sujet supposé savoir. Ca comporte déjà - j'y reviendrai la fois prochaine - que c'est au niveau de l'option refoulée que se situe l'Autre comme tel, et que c'est au niveau du je ne pense pas que se situe l'Autre barré.

Это почти в точности соответствует терминам Лакана, и это вызывание несет для нас всю свою ценность. Призыв — это обращение. Здесь он уточняет, что это обращение субъекта, предположительно знающего. Уже это подразумевает — и я вернусь к этому в следующий раз, — что Другой как таковой находится на уровне вытесненного варианта, и что перечеркнутый Другой находится на уровне я не мыслю.

Nous avons également ici une opposition de la science et de la psychanalyse, une opposition de la science, en tant qu'elle se fonde d'un je suis ou je ne pense pas, à la psychanalyse, en tant qu'elle admet l'option exclue qui est celle du je ne suis pas.

Также мы имеем здесь оппозицию науки и психоанализа, противопоставление науки, которая основывается на я существую или я не мыслю, психоанализу, который допускает исключенный вариант я не существую.

Je commenterai la fois prochaine ces deux termes à partir du compte rendu de Lacan, mais je peux déjà vous introduire au fait que nous allons trouver, au-delà de ce point, le quatrième point. Nous allons trouver ce quatrième point par le biais d'une nouvelle aliénation. Ce point est tout à fait énigmatique, puisque Lacan n'en parle pas en ces termes dans son compte-rendu et dans son Séminaire. Ce point est le point où il pourrait s'agir de la passe. Ce mot de passe ne figure pourtant pas dans le compte-rendu de Lacan. Le seul qui y figure, c'est, au contraire, l'impasse, l'impasse du sujet. Ce point serait le culmen de l'impasse du sujet.

В следующий раз я прокомментирую эти два термина, начав с отчета Лакана, но я уже могу вам сказать, что за пределами этой точки мы обнаружим четвертую точку. Мы собираемся обнаружить эту четвертую точку посредством нового отчуждения. Эта точка весьма загадочна, поскольку Лакан не говорит о ней в таких терминах в своем отчете и на своем Семинаре. Это точка, где можно говорить о пассе. Однако слово «пасс» не фигурирует в отчете Лакана. Единственное, что в нем фигурирует, так это, наоборот, тупик (impasse), тупик субъекта. Эта точка может быть кульминацией тупика субъекта.

Je voudrais d'abord vous faire remarquer que nous avons ici un itinéraire. Nous avons le point de départ en haut à droite, puis le choix forcé du je ne pense pas, puis la diagonale du transfert ramenant au je ne suis pas, et enfin le point hypothétique d'une nouvelle aliénation.

Прежде всего, я хотел бы указать вам, что у нас есть некий маршрут. У нас есть начальная точка вверху справа, затем вынужденный выбор я не мыслю, затем диагональ переноса, ведущая обратно к я не существую, и, наконец, гипотетическая точка нового отчуждения.

Vous avez là une nouvelle édition du schéma Z de Lacan. C'est un nouveau schéma Z qui n'est plus du tout basé sur des termes imaginaires, mais sur la dissymétrie du je ne pense pas et du je ne suis pas. C'est une première remarque.

Вот вам новый вариант лакановской схемы Z. Это новая схема Z, основанная уже не на воображаемых терминах, а на асимметрии я не мыслю и я не существую. Это первое замечание.

La deuxième remarque, c'est que je n'ai strictement que la deuxième moitié des vecteurs d'un groupe de Klein. Lacan, d'une façon rapide, écrit: "Le report sur un graphe des sens ainsi interdits est instructif des convergences qu'il démontre spécifier chaque sommet d'un nombre." Qu'est-ce que ça veut dire? Ça veut dire quelque chose de très simple.

Второе замечание состоит в том, что у меня есть исключительно вторая половина векторов группы Клейна. Лакан дает краткий письменный комментарий: «Сообщение о графе запрещенных здесь направлений поучительно в отношении конвергенций, которые он демонстрирует при обозначении каждой вершины числом». Что это означает? Это означает кое-что очень простое.

Remarquons d'abord ce que veut dire que nous n'ayons sur ce schéma que la moitié des vecteurs du groupe de Klein. Ca veut dire que, du groupe de Klein, nous avons ôté l'opération d'involution. Lacan prend bien soin de ne faire fonctionner son schéma que comme un groupe de Klein sans involution, c'est-à-dire sans cette soidisante répétition qui ramène à zéro. Il n'y a ici aucune opération ramenant au point de départ.

Заметим сначала, что это означает наличие на схеме только половины векторов группы Клейна. Это означает, что из группы Клейна мы убрали операцию инволюции. Лакан очень заботится о том, чтобы его схема функционировала только как группа Клейна без инволюции, то есть без этого так называемого повторения, которое ведет обратно к нулю. Здесь нет операции, ведущей к исходной точке.

C'est là-dessus que Lacan ordonne ses trois grands dits, qui s'opposent justement à l'involution, et qui, par là, font sa place à la répétition. Ça a échappé complètement à ses auditeurs et commentateurs. Lacan introduit en effet brusquement, dans La logique du fantasme, la répétition. Ce concept freudien de la répétition, il l'introduit dans la mesure même où il supprime l'involution de ce schéma du groupe de Klein. Ce schématisme conduit donc à une réflexion sur la répétition. L'aliénation n'a qu'un seul sens, parce qu'il n'y a pas d'Autre de l'Autre. La vérité n'a qu'un seul sens, parce qu'il n'y a pas le vrai sur le vrai. Le transfert n'a qu'un seul sens, parce qu'il n'y a pas de transfert du transfert. Lacan ordonne donc ces trois dits à la suppression d'involution sur chaque opération.

Именно на этом Лакан основывает свои три великих тезиса, которые прямо противоположны инволюции и тем самым оставляют место для повторения. Это совершенно ускользнуло от его слушателей и комментаторов. На самом деле Лакан неожиданно вводит повторение в «Логике фантазма». Он вводит это фрейдовское понятие повторения в той мере, в какой оно устраняет инволюцию из этой схемы группы Клейна. Таким образом, этот схематизм приводит к размышлению о повторении. Отчуждение имеет только один смысл, потому что Другого Другого не существует. Истина имеет только единственный смысл, потому что не существует истины об истине. Перенос имеет только единственный смысл, потому что не существует перенос переноса. Таким образом, Лакан упорядочивает эти три тезиса в соответствии с подавлением инволюции в каждой операции.

Pourquoi est-ce que je disais qu'il y avait difficulté à lire son Séminaire de La logique du fantasme? C'est parce que l'on voit d'abord, brusquement, arriver le concept de répétition, et qu'ensuite on voit ce schéma qui est fait du passage à l'acte, de la répétition, de l'acting out, et de la sublimation.

Почему я сказал, что трудно было читать его Семинар «Логика фантазма»? Потому, что сначала там внезапно появляется понятие повторения, а затем — эта схема, включающая переход к действию, повторение, отыгрывание и сублимацию.

La raison d'être de ce schéma - j'y reviendrai la fois prochaine -, c'est qu'il est déjà en lui-même une incarnation d'une réflexion sur la répétition par la suppression de l'involution. C'est ensuite un schéma tout à fait trompeur. Lacan, dans son compte-rendu, ne le structure absolument pas comme ça. Il ne fait pas du tout de ces terms, en tout cas de deux de ses termes, des termes precisement. Il en fait, au contraire, des opérations. Pour quelle raison? Pour la raison que ce schéma implique un deuxieme, ce graphe implique un second graphe qui comprend l'autre moitié des vecteurs"

Разумное основание этой схемы — я еще вернусь к ней в следующий раз — состоит в том, что она уже сама по себе является воплощением размышления о повторении посредством подавления инволюции. Таким образом, эта схема совершенно обманчива. Лакан, в своем отчете, совсем не так ее структурирует. Он вовсе не составляет ее из этих терминов, в любом случае не использует эти да своих термина. Наоборот, он делает ее из операции. Почему? Потому что в этой схеме задействована вторая, граф, в который входит второй граф, включающий другую половину векторов.

Dans le compte-rendu, un peu plus loin, vous voyez de quoi il s'agit: "Répétition et hâte ayant déjà été par nous articulées au fondement d'un "temps logique", la sublimation les complète pour qu'un nouveau graphe, de leur rapport orienté, satisfasse en redoublant le précédent, à compléter le groupe de Klein." Autrement dit, loin que répétition et sublimation, comme c'est indiqué dans son Séminaire, soient deux termes, elles sont des vecteurs. De la même façon que nous avions aliénation, vérité et transfert, nous avons, corrélativement, répétition, hâte et sublimation, en tant qu'opérations et non pas en tant que termes.

В отчете, чуть дальше, вы видите, что он имеет в виду: «Повторение и спешка, уже артикулированные нами в основании "логического времени", дополняются сублимацией, так чтобы новый граф, отражающий их ориентированные отношения, удовлетворял бы, удваивая предыдущий, укомплектовывая группу Клейна». Другими словами, поскольку повторение и сублимация, как указано в его Семинаре, далеки от того, чтобы быть двумя терминами, они являются векторами. Точно так же, как у нас есть отчуждение, истина и перенос, у нас есть, соответственно, повторение, спешка и сублимация как операции, а не как термины.

Je peux vous déchiffrer cette petite chose sur les convergences opérationnelles qui identifient les sommets. C'est très simple. C'est très simple si on s'en aperçoit. Combien avons-nous de sommets en bas à droite? Nous en avons un. Combien en avons-nous en haut à gauche? Nous en avons deux. Combien en avons-nous en haut à droite? Nous en avons trois. Et en bas à gauche, nous en avons zéro.

Я могу расшифровать это небольшое замечание об операционных конвергенциях, которые идентифицируют вершины. Это очень просто. Это очень просто, если это понять. Сколько вершин у нас внизу справа? Одна. Сколько их вверху слева? Две. А вверху справа? Три. А внизу слева — ноль.

C'est le schéma que l'on peut reconstruire à partir du compte-rendu de Lacan. Ce n'est pas celui qu'il donne dans La logique du fantasme. Ce qui impose qu'il y ait un second graphe de Lacan inconnu jusqu'à présent au bataillon, et où sublimation et répétition sont placées comme opérations et non comme termes, c'est que les quatre sommets de ce second graphe s'égalisent de rassembler autant de concours opérationnels. Les deux graphes étant couplés, la structure est complète.

Это схема, которую можно реконструировать исходя из отчета Лакана. Это не та схема, которую он приводит в «Логике фантазма». Что подразумевает, что существует второй граф Лакана, никому до сих пор неизвестный, где сублимация и повторение размещены в качестве операций, а не терминов, обусловлено тем, что четыре вершины этого второго графа уравниваются путем объединения как можно большего числа операционных пересечений. За счет соединения двух графов структура становится завершенной.

Après cet amusement qui m'a pris un peu de temps, nous referons, la fois prochaine, ce parcours, en essayant de l'incarner, sur les traces de Lacan, dans l'expérience analytique. Je vous donne rendez-vous dans trois semaines, puisque les deux mercredi qui viennent sont jours fériés. Je vous retrouve donc le 15 mai.

После такого вот развлечения, которое заняло у меня некоторое время, мы снова пройдем этот путь в следующий раз, пытаясь воплотить его в аналитическом опыте по стопам Лакана. Я назначу вам встречу через три недели, так как две ближайшие среды выпадают на праздничные дни. Так что увидимся 15 мая.

Рабочий перевод: Ирина Север, Полина Чижова, Екатерина Седова, Екатерина Палесская, ред. с фр. Ирина Макарова, ред. на русском: Алла Бибиксарова, сайт: Ольга Ким.